Армейские будни (сборник рассказов)
Шрифт:
– Эт, конечно, всё так, многие здесь живут классно и за счёт остальной страны, но и таких, кто хлеб пополам с дерьмом жуёт тоже немало. Говоришь, бабе не меньше сорока лет, а её, если в углу зажать с двадцатипятилетней спутать можно? Есть такие, знаю. Горячая вода, тёплый сортир, ванны-джакузи, лифт, больницы на каждом углу, бассейны, кабинеты косметические. Всё это, ох как здоровье сохраняет, и всего этого, или многого из того, подавляющее большинство народа в остальной России не имеет. И не только в деревне и в большинстве городов, особенно небольших, тоже. Да и хлеб здесь добывается куда легче. Лучше здесь жить, сытнее, интереснее. Но, я тебе говорю, и в Москве далеко не все так живут. Из тех бойцов, кто в этом мае призывался из Москвы... они же не случайно сюда попали. Это ведь не дети простых родителей. Ты не смотри, что они такие же, как все салаги под Котовского острижены и от тебя и других "дедов" шарахаются. Они сюда все по звонкам поступили, высоким звонкам. Понимаешь?
– Нет, не понимаю,- отрицательно замотал головой Хмылёв.- Если они такие блатные, зачем им вообще в армии служить? Сразу в институт с военной кафедрой и
– Верно. Только вот ты в институт после школы пытался поступать?
– Пытался. Но они не я, у них, наверное, родня моей не чета, и деньги есть, и школу они не сельскую кончали,- рассудил Хмылёв.
– Уф, жарища,- прапор вновь полез за платком.- Пойми, чудак-человек, вы почему-то считаете, что все кто имеет связи обязательно богатые. В Москве это не всегда так. Я таких знаю, их тут полно. Сотрудники каких-нибудь госконтор, на окладе сидящие, учёных ниишных, как собак нерезаных, артистов, тут же театров этих, как грязи, сотрудники министерств, начальники мелкие да средние. Связи-то у них имеются, а зарплата так себе. Москва ведь город чиновников, их тут тьма. Вот и представь, сынуля этакого чиновника школу кое-как кончил, сдать экзамены в институт не может, подмазать экзаменаторов - денег не хватает, на платное отделение устроить – тем более, медкомиссию военкоматовскую купить – тоже. А у него, зато другие связи есть, в московском гарнизоне. Вот они и нашли эту лазейку, своих детей устраивать служить в Москву. Вот эти-то "позвоночные", к нам в мае и призвались. И всё, не прикопаешься, долг Родине отдают, в нескольких остановках метро от дома служат. А потом в те же институты они уже вне конкурса пойдут, со всеми льготами уволятся, как и те кто руки-ноги, здоровье где-нибудь оставили. Вот так-то.- Прапор помолчал, с тоской глядя себе на сапоги.- Я уже с ними конфликтовал... Представляешь, только служить пришли и уже увольнение требуют. А попробуй такого не отпусти, или в наряд лишний раз поставь. Говорю, у нас первые полгода никто в увольнение не ходит. А он так в наглую, ваши законы не для нас, мы особые. А куда денешься, если у него папаша клерк, в Генштабе, например, или артист театра Советской Армии. Та мамаша, что ты за девочку принял, тоже, наверное, артистка какая-нибудь. Они обычно лет на десять пятнадцать моложе смотрятся.
Хмылёв сосредоточенно внимал откровениям уже познавшего московскую жизнь прапора. Он напрочь забыл, что находится в наряде и ему уже пора идти подменять "молодого".
– По секрету тебе скажу, что и раньше такое было, в советское время, только не в таких масштабах. Ещё когда я срочную здесь служил, у нас в роте один такой кантовался. Пока мы два года через день на ремень, через два на кухню, он строго три раза в неделю подготовительные курсы при институте каком-то посещал, с портфельчиком, но строго в солдатской форме. Со стороны казалось, ах какая красота, солдатик к знаниям тянется. А он сынок шишки и за наш счёт... Вот увидишь, к осени и у нас такое начнётся, пока вы в нарядах и караулах мёрзнуть будете, да попутно радоваться, что не в Чечне загибаетесь, они с портфельчиками пойдут подготовительные лекции где-нибудь в МГУ слушать...
Рассказ старшины не дал всех ответов на возникшие у Хмылёва вопросы. Ему, по большому счёту, было даже не обидно, что салаги-москвичи вместо службы станут ходить на подготовительные курсы. У него перед глазами теперь постоянно возникал образ матери, неприглядное олицетворение почти всех русских матерей, рано состарившихся, уработанных... нищих. Он никогда не задумываясь на эту тему, подсознательно считал, что это всё естественно, так ведь было всегда, и так должно быть. Теперь он в этом очень сильно сомневался...
Везунчик
Как люди делают карьеру? Если верить высказываниям успешных особей, то в основе их успехов, либо невероятные умственные и деловые качества, либо столь же невероятное трудолюбие, преданность своему делу и т.д. и т.п. Конечно, есть и такие, кто за счет таланта и упорства добились «заоблачных высот». Но велик ли процент среди всех успешных этих, если так можно выразиться, честных карьеристов? Конечно же нет, таковых явное меньшинство, и с этим вряд ли кто поспорит. Так неужто среди «состоявшихся» большинство тех, кто шел к своей цели ни с чем не считаясь и даже «по головам». Конечно же и таковых рвачей не так уж много наберется. Большинство же успешную карьеру делают в основном благодаря чьей-то помощи, влиятельных родственников, друзей, или умению нравиться начальству, или… Или они просто везунчики, у которых вроде бы ничего за душой нет, ни особых способностей, ни влиятельных родственников и вообще буквально во всем они обыкновенные посредственные люди, а вот так у них все складывается, что им постоянно везет по службе. Разве интересны истории карьерного роста блатных-позвоночных, или жополизов? Нет конечно. Тут и так все яснее ясного первые всего добиваются «по звонку», вторые бессовестным подхалеймажем. Скучны повествования и о том, как пробивают «лбом стены» талантливые, упорные, даже бессовестные рвачи. А вот везунцы… О, про них очень завлекательно говорить: как это так, он же никто и звать его никак, а как он смог так высоко взлететь, видать под счастливой звездой родился.
В советское время особенно показательно было карьерное соревнование в армейской, офицерской среде. После короткого хрущевского периода сокращения Вооруженных Сил, при Брежневе вновь началось их интенсивное наращивание. Десятки самых разнообразных военных училищ готовили и ежегодно выпускали тысячи новых офицеров, и редкий выпускник-лейтенант не мечтал закончить свою службу как минимум полковником.
В августе 1971
– Товарищ полковник, лейтенант такой-то прибыл для дальнейшего прохождения воинской службы!
Их было пятеро. Прежде всего привлекал внимание своей колоритной внешностью Женя Григорьев. Она у него была прямо-таки «нордической»: рост сто девяносто сантиметров, широкоплечий и в то же время аскетичный блондин. Его облик и взгляд отображали не только физическую мощь, но и абсолютную уверенность в себе. Пониже ростом и поуже в плечах был Сергей Панченко. Но его симпатичное лицо гордо вздернуто, а мундир сидел на нем как влитой. По всему было видно, что этот молодой человек аккуратист и себя чрезвычайно любит. Остальные трое ростом были заметно ниже. Тем не менее двое из них от некоторого недостатка роста, похоже, никакого дискомфорта не испытывал, ибо являлись не хлюпиками, а коренастыми крепышами. Особенно этаким молодым дубком смотрелся Антон Остроушко. И от его фигуры исходила аура физической прочности, а от взгляда одновременно и хитрость и моральная сила. Коренастость Юры Михеева не смотрелась столь физически прочной, зато глаза… В его глазах сразу читалась бедовая бесшабашная смелость, что хороша и востребована разве что во время войны, а вот в мирное время… В общем при определенной наблюдательности в нем можно было без особого труда распознать ту разновидность молодых людей, которую принято отождествлять с образом легендарного гусара поручика Ржевского. С такими обычно мучились командиры, но об их кутежах и любовных похождениях слагались легенды местного масштаба, где правда мешалась с вымыслом.
А теперь перейдем к последнему изо всех прибывших лейтенантов, вернее лейтенантику, ибо в сравнении с остальными назвать его полноценным лейтенантом язык не поворачивался. Он так выглядел, что, казалось, офицерский мундир на него одели по недоразумению. Валера Попиков являлся коренным сочинцем, маленьким, дохленьким. И что при такой негвардейской внешности его понесло из субтропического рая в военное училище!?… Впрочем, ростом он не был совсем уж мал. Тем же Остроушко и Михалеву он если и уступал, то совсем немного, но если те были и плечисты и крепки, то Валера… Валера был настолько мелкокостен и узкоплеч, что в свои двадцать лет смотрелся даже не подростком, а мальчиком. Казалось ему даже просто стоять тяжело. Его физическую немощь и неуверенность в себе также подчеркивали сутулость и выражение лица свойственное, наверное, мышонку, хоронящемуся под веником. Все это особенно бросалось в глаза в сравнении с остальными бравыми лейтенантами. По всему Валеру везде били, унижали, третировали, и в школе, и в училище он был «штатным» аутсайдером.
Как говорится, встречают по одежке, то есть по первому произведенному впечатлению. В данном же случае это сказалось на распределении вновь прибывших по подразделениям полка. Женю Григорьевва сразу назначили командиром взвода боевого управления дивизиона. Он должен там порядок навести, если солдатики не будут слушаться такой и кулаком сможет припечатать,- сразу определил его в свою «епархию» начальник штаба полка. Сергея Панченко направили начальником расчета приемо-передающей системы станции наведения ракет. Главный инженер полка по ходу дела выяснил, что у него самые лучшие изо всех пятерых оценки в дипломе и поспешил забрать этого лейтенанта под свою «юрисдикцию». Антона Остроушко назначили командиром стартового взвода. Именно такой крепкий выносливый лейтенант должен был наиболее успешно командовать подразделением, удел которого тяжелая физическая работа на открытом воздухе: транспортировка боевых ракет и перегрузка их на пусковые установки. Но самое тяжелое это поддержание окопов где находились те пусковые в постоянной боевой готовности: зимой бороться со снежными заносами, весной и осенью с потопами… С Михеевым вышла заминка – не нужно было быть сверх догадливым - этот «гусар» будет весьма трудно управляемым. Но, в конце концов, и его пристроили в один из дивизионов командиром взвода. А вот когда дело дошло по Попикова все заинтересованные лица стали дружно от него отказываться:
– Да у него же в дипломе трояки сплошняком, нет я такого на станцию наведения ракет не возьму,- нашел благовидный предлог главный инженер.
– Да он же доходяга, будто с концлагеря или после ленинградской блокады, где ему командовать, его же бойцы будут посылать, не офицер а пингвин какой-то заморенный…- примерно одинаково высказались о Валере, и начальник штаба, и зам командира полка по боевой подготовке.
Но не отправлять же этого «пингвина» назад в училище. Раз прислали, деваться некуда, надо трудоустраивать. Нашли в конце-концов и Валере место, начальником расчета тренировочной аппаратуры «Аккорд». Здесь в его ведении оказалась не боевая техника, а тренировочная и в подчинении всего один солдат. Та должность являлась совершенно не престижной и не сулила быстрого продвижения по службе. Для хорошего «старта» надо было начинать, либо с командира взвода, либо с начальника расчета на СНР. Командир взвода при успешном командовании имел прямую перспективу стать командиром батареи, а начальник расчета начальником отделения. То были уже капитанские должности, с которых опять же была прямая дорога для комбата стать начальником штаба дивизиона, а начальнику отделения заместителем командира дивизиона по вооружению. Ну, а с этих должностей всего шаг до командира дивизиона, подполковничья должность, с которой можно было с почти стопроцентной гарантией поступить в академию. Но вот «добежать» до этой должности надо было успеть до 30 – 31 года, ибо на очное отделение брали только до 32-х лет. А с должности, на которую определили Попикова, такой прямой дороги не было, то есть его как бы сразу ставили в заведомо проигрышное положение.