Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М.Г. Ефремова. 1941-1942
Шрифт:
В 22.00 артиллерия 1-й гвардейской мотострелковой дивизии провела обработку передовой линии обороны противника на своем участке. Сводный разведдивизион, куда вошли также саперные подразделения, поднялся в атаку. И сразу стало ясно, что обороны немцев не прорвать и здесь. Ночью связь с полковником Гребневым прекратилась. А утром, понеся большие потери, разведчики и саперы, усиленные лыжными батальонами, вернулись назад, на исходные позиции.
В этот же день, 13 декабря 1941 года, командарм получил приказ штаба фронта – перейти в наступление.
Но прежде чем перейти к повести о наступательных боях 33-й армии, необходимо рассказать об одном ярком эпизоде стояния армии Ефремова на Наре.
Глава 5
Последняя атака
Язык сообщил: атака назначена на утро 1 декабря. Летчики подтвердили сообщения наземной разведки. Двойной удар фон Клюге. Трагедия 479-го полка. Уроки Жукова и сталинские лопаты. Как попал в плен полковник Лещинский. Немцы наращивают удар. Полосухин приходит на помощь. Бросок на Алабино. Командарм вводит в бой свои резервы. Помощь Жукова. Полки и батальоны дерутся в полуокружении. Немцы выдохлись. Трофеи
Ночью 29 ноября разведчики 113-й стрелковой дивизии успешно, без стрельбы, миновали нейтральную полосу, проползли мимо постов и углубились в территорию, занимаемую противником. Там, в ближайшей деревне, захватили немца, скрутили его и через несколько часов, когда уже светало, приволокли языка к своим окопам. Немец, как и большинство пленных, оказавшись в тепле жарко натопленной штабной землянки, где его еще и угостили горячим чаем, оказался словоохотливым и показал, что он из 92-го разведывательного батальона 20-й танковой дивизии, что дивизия основными своими частями из второго эшелона выведена к передовой линии и изготовилась для грандиозного наступления, цель которого – окончательный разгром русских и решительный бросок на Москву. Атака по фронту 33-й армии намечена на раннее утро 1 декабря. Выслушав немца, командир дивизии полковник Миронов тут же распорядился привести в полную боевую готовность все подчиненные ему подразделения, заминировать проходы, выдать бойцам противотанковые гранаты и бутылки с КС. Начальнику штаба майору Сташевскому приказал немедля отправить языка в штаб армии вместе с копией протокола допроса и всем, что при нем было обнаружено.
Генерал Ефремов допрашивал немецкого разведчика тоже недолго и отправил его срочным транспортом в Перхушково, до которого от Яковлевского было немногим более 30 километров. Таким образом, вскоре информацию о готовящемся грандиозном наступлении, окончательном и решительном, знал и генерал армии Жуков.
Отослав языка в штаб фронта, генерал Ефремов срочно затребовал всю информацию о наблюдении за противником в последние сутки. Из всех дивизий поступали примерно одни и те же сведения: никаких существенных изменений, редкий беспокоящий орудийный и минометный огонь.
– Есть ли что необычное? – спросил командарм своего начальника штаба.
– Есть и кое-что необычное, – ответил Кондратьев. – В период с десяти до двенадцати часов тридцати минут над расположением полков 222-й пролетели одиночные самолеты. Ни окопы переднего края, ни позиции артиллеристов, ни тылы не атакованы. Против обыкновения, не ответили и на стрельбу из траншей. Таким образом, можно сделать вывод, что противник произвел авиаразведку глубиной до 15–20 километров в направлении на Кубинку и Минское шоссе.
Картина стала более ясной, когда о наблюдениях сообщили из 110-й стрелковой дивизии: в населенных пунктах близ передовой слышна работа танковых двигателей, немцы усилили патрулирование по западному берегу Нары, активизировались на плацдармах, захваченных ими накануне.
В следующую ночь за реку на немецкий берег были направлены новые разведгруппы. Каждый полк послал в поиск по одной-две группы. Характерно, что полностью поставленную задачу не выполнила только одна. Как правило, немцы обнаруживали разведчиков еще на нейтральной полосе и открывали минометный и пулеметный огонь, после чего разведчики уползали назад, уволакивая своих убитых и раненых товарищей. Немцы успели хорошо отладить систему боевого охранения, и наши разведывательно-диверсионные группы уже не могли так легко, как прежде, проникать в их расположение. К тому же наши группы действовали по шаблону: выходили, как правило, в одно и то же время, большим составом, двигались одними и теми же маршрутами.
Первым поступило донесение от полковника Лещинского. Лещинский был назначен на должность комдива в конце ноября. Представление на него в штаб фронта подавал сам Ефремов. И вот пришло первое донесение, подписанное уже не исполняющим обязанности, а действительным командиром 222-й дивизии. Ефремов взял листок, про читал:
«Произведенные налеты отрядов частей 222-й сд в ночь на 30.11.41 с целью уничтожения живой силы противника, технических средств и захвата пленных успеха не имели.
Противник, обнаружив действие отрядов, открыл сильный ружейно-пулеметный огонь, освещая всю местность ракетами, и поджогом зданий вынудил к отходу на исходное положение. В результате ночных действий уничтожена ОТ [59] противника.
59
ОТ – огневая точка.
Потери: убитыми – 3 человека, ранеными – 12 че ловек» [60] .
Старший помощник начальника разведотдела штарма капитан А. М. Соболев доложил, что вернулась разведгруппа 1292-го стрелкового полка 113-й стрелковой дивизии. Действовала она в районе населенного пункта Мельниково. В результате налета на окопы передового боевого охранения противника огнем из стрелкового оружия и ручными гранатами группа уничтожила до отделения солдат противника. Захвачен пленный. Допрошенный пленный показал, что он относится к отдельному мотоциклетному батальону и что их срочно перебросили на передовую, собрав из некомплектных частей и сведя в одно подразделение. В ранце немецкого солдата был обнаружен любопытный документ – типографским способом отпечатанное обращение командующего группой армий «Центр» к своим солдатам и офицерам: «Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу оружия, пройдитесь по ее площадям. Москва – это конец войны. Москва – это отдых. Вперед!» Мотоциклетный батальон, к которому принадлежал пленный, входил в состав 20-й танковой дивизии. В бою захвачены трофеи: 2 ручных пулемета, 10 коробок с лентами, 2 винтовки, документы и письма немецких солдат. Наша группа тоже имела потери: 11 человек убиты и ранены.
60
ЦАМО. Ф. 1494. Оп. 1. Д. 6. Л. 6.
Накануне 33-й армии был придан авиационный полк, который по приказу командующего тут же начал разведывательные полеты. В журнале боевых действий армии среди записей за 30 ноября появилась и такая:
«Авиаполк в течение ночи одиночными самолетами производил поджигание и бомбометание населенных пунктов, занятых противником: Наро-Фоминск, Б. Горки, Таширово, одновременно производил разведку.
Боевой состав полка: 10 самолетов Р-5, 4 самолета Р-зет» [61] .
61
ЦАМО. Ф. 338. Оп. 8712. Д. 2. Л. 8.
Первые же донесения летчиков подтвердили скопления танков и мотопехоты противника в непосредственной близости к передовой.
Что касается наличия авиации в 33-й армии, то следует привести документ, свидетельствующий буквально о следующем:
«Во исполнение указаний Ставки Главного Командования КА по уничтожению населенных пунктов, занятых противником перед Западным фронтом,
приказываю:
1. Командующему ВВС Запфронта придать армиям по одной эскадрилье особого назначения, которые подчинить командующим ВВС армий.