Армия мертвецов
Шрифт:
И дальше стало еще страшнее. В одном месте пустыни Тар жили песчаные крысы. Их было совсем немного. Но царь города Золотых Драконов приказал поить крыс волшебной водой, и они расплодились, превратившись в целое полчище. И как-то ночью, когда изнеможенная армия Музаффар-шаха спала, полчища крыс набросились на воинов, и многие погибли.
Но и это не все. Когда до волшебного города оставалось совсем немного, в небе показались золотые драконы. Драконы стали кружиться над армией Музаффар-шаха. И люди в пурпурных одеждах, летевшие на драконах, стали сбрасывать вниз, прямо на армию Музаффар-шаха, большие слитки золота.
— Золото!
Музаффар-шах вовремя понял, что произошло. Он незаметно выбрался из гущи сражения и повернул коня назад, домой. А через месяц Музаффар-шах умер в своем дворце, состарившийся, седой, полный горечи от поражения. И последние его слова были:
— Акраб! Акраб! Никогда не идите на свет этой звезды!
Рассказчик замолчал, и погонщики верблюдов, сидевшие у костра, невольно подняли головы и посмотрели в ночное небо, туда, где горела красноватым светом зловещая звезда Акраб, звезда соблазна и смерти.
Небо потихоньку начинало светлеть, и погонщики верблюдов разошлись, чтобы немного поспать перед дорогой. Лишь один плешивый Хаким остался у костра.
Удивительный рассказ все не выходил у него из головы. Он смотрел на потухающее пламя. Языки огня раскачивались из стороны в сторону, словно маленькие танцующие кобры, и от их танца тянуло в сон.
Хаким уже было собрался пойти где-нибудь прилечь, как вдруг увидел какого-то человека, который направлялся к нему. Шаги человека были бесшумны, и двигался он так быстро, что в один миг оказался у костра и уже сидел напротив, скрестив ноги и закрыв глаза. Тихое голубоватое свечение исходило от головы человека, как будто это была не голова, а луна на небе. Вдруг человек открыл глаза, и Хаким обмер. Это был тот самый старик из разрушенного храма.
«Акраб!» — сказал старик, и со всех сторон к огню поползли кости. «Раху!» — сказал старик, и кости сложились в скелет. «Хадар!» — сказал старик, и кости обросли мясом и шерстью тигра, и тигр прыгнул к Хакиму и положил ему лапу на плечо.
— Эй! — раздался голос над самым ухом, и Хаким, вздрогнув, проснулся. Погонщик верблюдов тряс его за плечо.
— Вставай, говорю! Караван вот-вот тронется.
Хаким с презрением посмотрел на погонщика и промолвил тоном властелина:
— Акраб! Раху! Хадар! Мне было видение. Я пойду в другую сторону.
А ровно через три недели на окраине пустыни Тар пастухи увидели человека в черных одеждах верхом на белом верблюде. Стоял полдень. От раскаленного песка поднималось марево, и пастухи подумали, что этот загадочный всадник в черных одеждах верхом на белом верблюде — всего лишь обыкновенный мираж. Потому что ни одному живому человеку не придет в голову ехать туда, куда направлялся всадник: вглубь ужасной пустыни Тар.
Но пастухи ошиблись. Хаким, плешивый Хаким, бывший слуга, погубивший и обокравший своего хозяина, и был этим всадником. Хотя теперь узнать Хакима было сложно. Его черные одежды были из самой дорогой ткани, которую только можно было купить. У пояса висела кривая сабля с богатой рукояткой. А белому верблюду редкой породы позавидовал бы любой шах. Черный тюрбан, затканный золотом, был надвинут низко на лоб, и блестящие безумьем глаза глядели, не отрываясь, на раскаленные пески ужасной пустыни Тар.
Скрюченные, как старухи, деревца, цепкие колючие кустарники, пухлые барханы
Хаким напоил тяжело дышащего верблюда и неторопливо обошел оазис кругом. Да, так оно и есть. Там и сям из песка торчали сабли и копья, и кое-где виднелись края железных щитов. Повсюду белели кости и человеческие черепа, — все, что осталось от наемников Музаффар-шаха, которые когда-то выпили здесь отравленную воду. Хаким улыбнулся. Судя по размерам костей, это были высокие, сильные воины. Ну, что ж, это хорошо!
Хаким вернулся в оазис, сел в тени пальмы, привалившись спиной к стволу, и стал ждать. Он был уверен, что все получится. Улыбка не сходила с его лица. Он закрыл глаза и не заметил, как задремал. Листья пальмы шелестели, легкий ветерок дул в лицо, и Хакиму снилось, что он летит на сияющем золотом драконе высоко в голубом небе. Царские пурпурные одежды шуршат на нем, а далеко внизу глупые бессмысленные человечки добывают золото в руднике, чтобы он, Хаким, царь царей, владыка мира, стал еще богаче.
Когда Хаким проснулся, в небе светила полная луна. Тень от пальмы тускло серела на песке. Близилась полночь. Близилась самая великая минута в жизни Хакима. Сейчас все должно было решиться. Но Хаким был спокоен: все должно получиться.
Хаким встал и, оглядевшись, направился туда, где человеческих костей и черепов было особенно много. В лунном свете его фигура в черных одеждах среди костей и черепов смотрелась жутко. Казалось, что это сама смерть явилась в пустыне и любуется делом рук своих.
Но Хаким, конечно же, ни о чем таком не думал. Он опустился на песок среди человеческих костей. Он вспомнил позу, в которой сидел старик в заброшенном храме, и, скрестив ноги, закрыл глаза. Какое-то время Хаким сидел неподвижно, остановив мысли и ничего не чувствуя. Он сидел точно каменный, и казалось, что и сердце перестало биться у него в груди, и кровь не течет по жилам.
Но вот словно невидимая молния вырвалась из-под земли, из мрачной преисподней и пронзила Хакима насквозь. И от головы Хакима стало исходить сияние. Только было это сияние дьявольского, черного цвета.
Хаким открыл глаза, поднял руку, как это делал старик из храма, и громко, отчетливо произнес:
— Акраб! — и стал ждать. Но ничего не случилось. Человеческие кости оставались мертвыми и неподвижными.
Внутри у Хакима все похолодело. «Ну же! Ну же! Давайте, шевелитесь! Двигайтесь!» — мысленно заклинал Хаким. Но человеческие черепа смотрели на него пустыми глазницами и скалили белые зубы, словно насмехаясь над ним.
— Акраб! — закричал Хаким. И опять ничего.
Хаким не знал, что этим человеческим костям и черепам уже 500 лет, и нужно время, чтобы кости пробудились и ожили.