Армия США. Как все устроено
Шрифт:
– А максимально?
– Девяносто девять. Сдали теорию? Сдавайте физо и проходите медкомиссию.
Заходим в этот красно-кирпичный барак. Внутри – офис офисом, никакой военщины. Коричневые стеллажи, шкафы, конторки, снующие между ними дамы в форме и в штатском платье, громкий гомон. Есть и мужчины-офицеры. Они лавируют с прилепленными к щекам телефонами и с папками под мышкой. На стене табличка: «Носить головные уборы и отдавать честь запрещено».
Я никак не могу понять… В армии я или нет? Вроде кругом офицеры, сержанты. Но вот эти американские военные, как клерки, выглядят сугубо гражданскими людьми. Мягкие какие-то, бледнолицие. Такое впечатление, что в мундир, опрятный, выглаженный,
Виталик толкается в офисе со включенной камерой. Его никто не останавливает. Снимает парень? Значит, так надо. Просто не обращают внимания.
Мы с Петром прижаты суетой к ресепшен – это обычная стойка, ну как в гостинице для регистрации, ни дать ни взять. На стойке – диплом в рамочке: «Мудрой женщине. Смелость, сопереживание и творческий подход». И вот к нам выходит сама хозяйка, старший воинский начальник. Да-да, женщина-комбат. Чуть склонив голову, представляется:
– Командор Лейн Бун.
Породистая и красивая, лет пятидесяти или чуть больше, подтянутая фигура, смуглая кожа, выдающая латинских родственников, часы, браслет, кремовый брючный костюм, «фруктовый салат» со значком (скорпион на фоне земного шара), короткая стрижка, волосы жесткие, как щетка – «соль с перцем», черные глаза. Поведение – спокойствие и уверенность.
– Знаете, пожалуй, первое, что я вам покажу, – зал для присяги. С этого, мне кажется, нужно начать.
Через распахнутые стеклянные двери мы входим в большую комнату с бордовым ковровым покрытием. На входе табличка, дословно: «Комната клятвы». Стены, обшитые лакированными панелями под светлое дерево. Прямо маленькая трибунка с эмблемой департамента Минобороны, позади трибунки ряд стоящих знамен. Розовый потолок, лампы дневного света.
Бун проводит в пространстве длинными красивыми пальцами.
– Новобранцы присягают Америке и уезжают в Форт Джексон, штат Южная Каролина, город Колумбия. Именно здесь, в этом зале они превращаются из гражданских в военных. Становятся частью правительственной машины.
Я задаю глупый вопрос:
– Все?
Лейн Бун смотрит на меня, как на прелестного песика. Потом закрывает глаза (ну почему этот русский не понимает очевидного?!) и, только вновь открыв их, отвечает:
– Бывает, люди не проходят физическую квалификацию. Часто из-за большого веса. Это серьезная проблема. И мы не приводим их к присяге, даем им время похудеть.
Надо же, похудеть. У нас в России таких проблем нет. У наших новобранцев другие проблемы. Нас тут специально возили в пресс-туры по Забайкальскому военному округу, чтоб мы сняли полки дистрофиков. Реально. Дефицит веса призывников – вот наш бич. В столовых дивизий, где мы были, есть даже отдельные залы для дополнительного питания. Чтоб потолстеть.
Командор Бун бьет в ладоши:
– Так-так! Сейчас здесь начнется процесс!
Ого! Мы можем снять присягу! Сейчас под барабаны сюда промаршируют худые выглаженные и выдраенные бойцы. Торжественность – она всегда хороша для пленки. Но что я вижу? Вразвалку в красный зал заходят несколько человек. Боже, что это?! Вот это форма одежды для присяги! Один, европейского вида, в полуармейских брюках и в светло-голубой рубашке поло навыпуск. Второй, судя по всему, перс, темнокожий и вроде одет неплохо – темная рубашка, темные брюки. Но вот туфли с тонкими загнутыми носками… Напоминает нашего закавказского
Все становятся в одну шеренгу на расстоянии метра друг от друга. Принимают спортивную стойку: ноги на ширине плеч, руки за спину. Зашедший следом сержант командует:
– Группа, внимание!
Новобранцы принимают строевую стойку. Лица сосредоточены. Каждый смотрит перед собой. Другой сержант, симпатичная молодая блондинка, тоненьким голосом зачитывает вопросы, на которые армейская молодежь отвечает хором:
– Йесс, мэм! (Да, мадам!)
– Поставлены ли вы в известность о законе, говорящем, как носить форму одежды, и о том, как осуществляется военное правосудие?
– Йесс, мэм!
– Поставлены ли вы в известность о том, как вы должны себя вести во время службы в Вооруженных силах?
– Йесс, мэм!
– Хотите ли вы поговорить со мной о каком-либо личном деле, касающемся вас?
– Ноу, мэм! (Нет, мадам!)
– Поднимите правую руку вверх!
Все поднимают руку, согнутую в локте, ладонью вперед и хором повторяют за сержантом-блондинкой:
– Я буду соблюдать Конституцию США и законы штата Нью-Йорк, а также защищать США от врагов внутренних и внешних.
– Опустите руку.
Сержант обаятельно улыбается и выходит из-за трибунки.
– Итак, помоги вам Бог! Мои поздравления! Сейчас вы пойдете наверх, там у вас возьмут отпечатки пальцев. Там вы пройдете инструктаж по безопасности.
Солдаты покидают зал через боковую дверь. Но, к моему удивлению, не все.
Остается японец-монгол. Он поднимает руку, и вся процедура повторяется снова. Оказывается, он не солдат в полном понимании слова. Он – резервист и по правилам принимает присягу отдельно. Текст одинаковый. Собственно, товарищ обязуется жить обычной жизнью, но по приказу правительства взять винтовку и встать в строй. Скажем, во время войны, по особому решению. Взамен ему положены льготы, например, отдельные магазины с низкими ценами, ну и подготовочку ему надо будет пройти. Это само собой.
Сержант жмет резервисту руку и уводит его через ту же боковую дверь. Все! Да нас в пионеры торжественнее принимали. В Историческом музее Москвы. А потом к покойному Ильичу водили, в Мавзолей. Есть отличие? Есть. У нас все торжественно, а дальше… Дальше хоть трава не расти. И присяга у нас в армии торжественно проходит. Плац, оркестр, цветы, родители. Присяга у нас… Это клятва Родине, народу. В США же солдаты присягают Конституции, Закону. В Штатах после этой Красной комнаты попробуй что-то не выполнить – вмиг кандалы наденут. И плевать им, что дядя у тебя прокурор, тетя депутат, а папа чекист. Родина может любить или отвергать. Закон либо терпит тебя, либо наказывает.
Мы опять попадаем в фойе. Общий гомон перекрывает трубный голос из репродуктора. Что-то об отправке такой-то команды новобранцев в аэропорт.
Пять шагов от ресепшен – и нас поглощает густая офисная суета.
Замечаю знакомого индуса, который только что присягнул Америке. Он выныривает из комнатки с табличкой «Только уполномоченный персонал» и улыбается в камеру. В руках пачка бумаги. Петр толкает меня локтем:
– Вот видишь, это у него контракт.
– Вот эта кипа – контракт?! Да это же фолиант!