Армия
Шрифт:
Так что же там было — в первом докладе? В том исследовании, опубликованном под названием «Пределы роста», Деннис Медоуз показал рассчитанные на математической модели графики развития во времени таких параметров как численность населения, сельхозпроизводство, природные ресурсы, промышленное производство, загрязнение окружающей среды. Сила воздействия этого доклада состоит в наглядности: автор никак не навязывает своего мнения, он просто демонстрирует графики. Которые показывают, какими темпами прирастает население, какими темпами сокращаются пахотные земли, какими темпами загрязняется среда нашего обитания и какими темпами исчерпываются природные ресурсы. Ужас охватывает всякого, кто читает доклад, потому что темпы по всем позициям бешеные. Так что уже к середине XXI века жизнь на Земле, судя по графикам Медоуза, должна исчезнуть. Резюмируя свои выводы, Медоуз формулирует концепцию «нулевого роста»: «Если экономическое развитие не будет сведено к простому воспроизводству, а прирост населения Земли не будет поставлен
Убедительности выводам Медоуза придал энергетический кризис 1973 года, разразившийся вскоре после опубликования «Пределов роста». Понятно, что общественность в развитых странах уже с нетерпением ждала следующего доклада (в Советском Союзе они были запрещены к печати). Римский клуб не стал долго томить измученную ожиданием и страхом публику и вскоре представил результаты следующего исследования. На этот раз оно было заказано двум ученым, Месаровичу из США и Пестелю из Нидерландов. Назвали они свой доклад «Человечество на перепутье». В нем авторы сформулировали концепцию «Органического роста», уподобив мир живому организму, в котором регионы и страны должны выполнять каждый свою функцию. Вывод, к которому приходят Месарович и Пестель, таков: чтобы оттянуть гибель человечества, необходимо реформировать всю систему международных экономических отношений, приведя экономику к плановому управлению на глобальном уровне. Только в координации действий всех государств планеты авторы этого доклада нашли выход из тупика, показанного Медоузом. Последующие доклады так или иначе развивали концепцию «Органического роста». (Все это привлекательно лишь на первый взгляд, ведь, уподобляя человечество живому организму, надо иметь в виду, что одним народам будет отведена роль центральной нервной системы, а другим — прямой кишки: вряд ли последние согласятся на это добровольно.)
То, что Медоуз ошибся, не должно нас успокаивать, потому что его работа оказалась неточна в деталях (скажем, он предсказывал исчерпание цветных металлов на планете к исходу XX века), но верна в главном — ресурсы Земли, необходимые для жизни человечества, конечны. И если в отношении металлов или энергоносителей есть какие-то эфемерные надежды на ученых — авось что-нибудь изобретут, если чистоту воздуха и воды, возможно, получится восстановить общими усилиями, то среди жизнеобеспечивающих факторов есть один, который ни реконструировать, ни заменить не удастся. Беда в том, что как раз он и является наряду с водой и воздухом важнейшим — это плодородные почвы. Состояние их чрезвычайно быстро ухудшается. Скажем, в России за последние пятьдесят лет почвы утратили в среднем половину своего плодородия (местами до семидесяти пяти процентов), и продолжают его терять. То же происходит по всей Земле, и это на фоне все увеличивающегося населения. Так сложилось, что последними, у кого еще будут оставаться плодородные почвы, когда повсюду они окончательно иссякнут, будем мы, ну то есть наши потомки. (Если, конечно, мы для них это богатство сбережем, что проблематично — например, в Ленинградской области вновь началось использование торфа в качестве топлива; торф — это стратегический ресурс для восстановления плодородия почвы.) Нетрудно представить, что будет, когда в развитых странах продукты питания один за другим начнут переходить в категорию остродефицитных. Если мы в то время не сможем свое богатство защитить, то у нас его попросту отберут — а куда деваться, жить-то надо. Только в случае надежной обороноспособности России с ней будут договариваться. Так что с годами значение армии для нашей страны будет все больше и больше возрастать. Самое время задуматься о наведении в ней порядка.
Первое, что просится на ум, — всемерный подъем армейского интеллекта. Об этом уже много говорилось на самых разных уровнях, но не грех и повторить. Сделать это, как ни странно, совсем несложно — откорректировать план призыва на срочную службу таким образом, чтобы немалый процент новобранцев составляли выпускники институтов и техникумов. Пока военный комиссар не выполнит этот план, он взятки станет брать не через одного, а через каждого десятого, так что результат будет. Второе из этого ряда — призывать на срочную детишек VIP-персон. Это реально, если поставить их будущую карьеру в зависимость от службы в армии. Так уже было сделано в Советском Союзе с офицерами — для успешного развития карьеры нужно было повоевать в Афганистане. Когда-то, как известно, Петр заставил дворянских детей начинать службу с нижнего чина. Мы знаем, во что его инициатива впоследствии выродилась, но это уже было после смерти царя-реформатора. При нем же все служили как миленькие, и армия, к слову сказать, была лучшая в Европе.
Понятно, что никто этого делать не станет, никакой министр или банкир своего дитятю в армию не отпустит, а пошлет его учиться в Итон или Кембридж. И никакие разговоры о стремительном падении интеллекта нашей армии не помогут. И никакие доводы о том, что эдак мы и вовсе можем остаться без армии, не подействуют. Тем не менее перечисленные меры вполне реалистичны. Просто их жизнеспособность зависит от политической воли Верховного главнокомандующего, то есть президента. Если смог Петр, то неужели современный президент не сможет? Конечно,
Тут надо хорошенько представлять себе всю значимость интеллектуального уровня личного состава. По моим наблюдениям, армейская техника держалась исключительно усилиями солдат-срочников, в первую очередь выпускников техникумов. Ни на флоте, ни в ВВС я не служил, поэтому для меня остается неразрешимой загадкой, как это у нас еще летают самолеты и выходят в море корабли. Но то, что летчик-истребитель, залетев на незнакомую территорию, не сумел сориентироваться на местности, в это я верю. И то, что наша подлодка может врезаться в набережную приморского города сопредельного государства, в это я тоже верю.
Беда в том, что уровень специальных знаний современного российского офицера, его культурный уровень, его кругозор чрезвычайно низки. Возможно, учат их и неплохо, я помню, среди молодых офицеров были толковые ребята. Но, послужив по дальним гарнизонам с десяток лет, мало кто не отупеет, не сопьется и не опустится. Поэтому срочный призыв выполняет в нашей армии роль открытой форточки, он не дает армейскому воздуху застояться. Чем выше будет интеллектуальный уровень срочного призыва, тем чище будет в армии воздух. Зато когда вооруженные силы перейдут на контрактную службу, наша армия превратится в застойное болото.
Однако, как ни привлекательна эта мера — повышение интеллектуального уровня солдат, — проблемы дедовщины она не решит, разве что ослабит, поскольку является мерой поверхностной. Тогда как реформировать надо самый принцип срочного набора. Именно в основе комплектации современной российской армии заложена причина так называемых неуставных отношений между солдатами. Этого принципа мы так или иначе касались на протяжении всего нашего разговора — вооруженные силы укомплектованы детьми. В этом заключен корень подавляющего большинства солдатских преступлений.
Чтобы решить проблему армейской дедовщины в принципе, чтобы заодно повысить интеллект солдатской среды, необходимо увеличить призывной возраст хотя бы до двадцати одного года, то есть до уровня физиологического взросления.
Между прочим, это приведет к демографическому взрыву. Ведь закон об освобождении от срочной службы отцов двоих детей, насколько я знаю, никто не отменял. Когда на службу призывают восемнадцатилетних, этот закон практически бездействует по причинам, не требующим комментариев. Зато к возрасту в двадцать один год уже немалое число молодых людей обзаводится и семьями, и первенцами, так что, выбирая между службой в армии и рождением второго ребенка, многие, я уверен, выбрали бы ребенка. Как ни верти, а демографическая проблема за последние пятнадцать лет выросла до размеров социальной катастрофы — нация-то вымирает! Надо же и меры принимать, не то, как мы знаем, из желающих занять наши пустующие просторы уже выстроилась очередь. В то же время российские трудовые ресурсы вступают в полосу устойчивого дефицита, что неминуемо приведет к постоянному наращиванию импорта рабочих рук. Последствия такой политики хорошо известны из истории — все древние цивилизации оканчивали свой путь вследствие постоянного притока эмигрантов. Называйте это расизмом, называйте это великодержавным шовинизмом, мне безразлично, я всего лишь привожу общеизвестные факты. От Хараппы до Византии цивилизации разрушались пришельцами. Это уже на последнем этапе завоевания наступала военная стадия, вначале же все выглядело вполне мирно — титульная нация разрешала проблему нехватки рабочих или воинских рук с помощью эмигрантов. Для нас подобный исход был бы вдвойне обиден — в роли цивилизации не успели освоиться, как придется сойти с исторической сцены. Генетики говорят, что шансов на воспроизводство нации остается все меньше, но все-таки они еще есть. Однако если сейчас не принять мер, то уже завтра процесс вырождения станет необратимым. В этих условиях повышение рождаемости за счет увеличения призывного возраста представляется наиболее привлекательным решением проблемы — ни копейки бюджетных денег специально для разрешения этой проблемы не потребуется.
Итак, предлагаемый вариант — увеличение призывного возраста — обладает замечательными достоинствами. А есть ли у него недостатки? Всего один, правда, грандиозный — значительное снижение боеспособности. Здесь вновь потребуется отступление.
Обычно инфантильность называют детскостью. Это неверно, потому что детской психике присущи помимо инфантильности еще два качества — истеричность и суицидальность. Главное отличие людей от животных заключается в том, что мы лишены инстинкта самосохранения. Его заменяет в нас любовь к жизни в совокупности со страхом смерти. Оба эти чувства проявляются в человеке уже во взрослом состоянии, развиваясь год от года все больше и больше. Детям они неведомы. Из-за этого подростки нередко демонстрируют облегченное отношение к самоубийству, рассматривая последнее как средство разрешения своих личных проблем. Особенно это характерно для постпубертатного возраста. После гибели Виктора Цоя по стране прокатилась волна самоубийств среди девочек-подростков. Все они оставили предсмертные записки вроде: «Я не могу жить без Вити». Что им Витя, что они Вите?.. Большинство из них никогда его и в глаза-то не видели, лишь некоторые бывали на концертах, остальные знали по фотографиям. А взяли да и расстались с жизнью. Что это было — психоз? помрачение рассудка? Нет — это было детство.