Армянские сказки
Шрифт:
вместе в лес на охоту. Как вошли они в лес,
жена хозяина и давай куковать:
— Ку-ку! Ку-ку!..
— О-го! Поздравляю тебя, кукушка кукует,
твой срок службы истек.
Паренек сейчас же понял проделку хозяина.
— Нет, — сказал он, — слыхано ли дело,
чтобы среди зимы куковала кукушка. Я эту
кукушку должен убить и посмотреть, что это за
птица такая!
При этих словах он прицелился, направив
ружье на дерево, на котором сидела
хозяина.
Хозяин с ревом бросился на него и едва
уговорил работника не стрелять.
— Да чтоб ты сдох, скотина, извел ты меня!..
— Ты сердишься, как я вижу? — спросил
работник хозяина.
— Да, да, братец, сержусь, — ответил тот, —-
пойдем уплачу я тебе неустойку, и отвяжись
ты от меня. Заключил условие — так должен
терпеть. Теперь-то уж я понимаю, что старая
поговорка значит: «не рой чужому яму — сам
в нее попадешь».
Расторгнув договор и получив неустойку,
младший брат вернулся домой. А богач поумнел
и не заставляет больше работника работать при
луне в поле.
Сказка записана и художественно
обработана поэтом О в а н н е с о м
Туманяном. г
1 Ованнес Туманян (1869—1924)—выдающийся
поэт, крупнейший представитель новоармянской
литературы, отражавший в своем творчестве
преимущественно патриархальный склад жизни армянской
деревни. Художественно переработанные сказки О.
Туманяна (в стихах и прозе), выпущенные в 1930 г. Арм-
гизом под ред. П. Н. Макинциана, обличают в нем
первоклассного сказителя, пленяющего читателя редким даром
звукописи и безыскусственным светлым юмором.
I
Жил-был бедняк, по имени Назар. Этот Назар
был человек никчемный и ленивый. До того
был он труслив, что один ни за что не
переступал порога своего дома. Все часы он
проводил бок-о-бок с женой — выходил с ней из
дому, возвращался с ней домой.
Потому-то его и прорвали трусливым
Назаром.
Однажды трусливый Назар вышел ночью
вместе с женою за порог своего дома и увидел
озаренную луною землю.
— Жена, ну и ночь для нападения на
караван!.. Так бы я сейчас и пустился в путь да
разграбил бы шахский караван, идущий из
Индостана.
— Помалкивай и сиди на месте! Так я и
поверила, что нападешь ты на караван!
— Дрянь ты этакая, почему ты мне не даешь
разграбить шахский караван и наполнить дом
чужим добром? Какой же мужчина я после
этого и на какого
ты осмеливаешься мне перечить!
В разгар перебранки жена, вне себя от
ярости, вбежала в сени и заперла за собой
дверь.
— Да чтоб я зарыла в землю твою трусливую
головушку! Поди теперь пограбь караван! —
сказала она в сердцах.
Оставшись один у запертой двери, Назар
чуть не сошел с ума от страха. Сколько ни
молил Назар жену впустить его в дом, та
заупрямилась и не открыла двери.
Отчаявшись, Назар прикорнул у стенки
в ожидании утра. Взошло солнце, а жена все
не показывалась. Время было летнее, в воздухе
реяли тысячи мух, которые, пользуясь
неподвижностью разобиженного Назара, целыми
роями прилипали к его лицу. Когда Назару
стало невмоготу, он поднял руку и ударил себя
ладонью по лицу. От удара посыпались мухи.
—- Вот те на!..—удивился Назар.
Хотел сосчитать, сколько он убил мух одним
махом, — не мог. Подумав, он решил, что их
было не меньше тысячи.
— Вот так дело! — говорит он про себя.—
До сих пор не знал, что я такой молодец... Если
одним махом я могу убить тысячу тварей, на
какого же чорта прилип к дурехе-жене?..
Встал Назар и прямо пошел к сельскому попу.
— Благослови, батюшка!
— Господь благословит.
— Батя, так и так, — и начинает
рассказывать попу про свой подвиг, добавив при этом,
что он хочет порвать с женой и, вместе с тем,
просит тюпа записать его подвиги, чтобы все
знали об этом.
Поп, шутки ради, и напиши на тряпочке:
Могучий Назар, незнакомый со страхам,
Разящий тысячи одним махом!
и дает ему эту тряпочку.
Назар, укрепив ее к кончику длинного
шеста, повесил на плечо где-то им добытый
ржавый меч, и, сев на осла соседа, пустился в путь.
II
Выехав из села, он нашел какую-то дорогу
и затрусил по ней вперед, сам не зная, куда
ведет она. Когда он отъехал порядком от села,
на него вновь нашел страх, и чтобы подбодрить
себя, начал Назар понукать осла и
мурлыкать себе под нос. Чем дальше, тем больше
усиливался страх, и чем больше усиливался страх,
тем сильней он начинал выкрикивать и
понукать осла, отчего и этот также начал реветь...
От такого воя и крика разлетались птицы с
ближайших деревьев, убегали из кустов зайцы,
лягушки бросались в воду...
Когда же он въехал в лес, начал реветь пуще
прежнего; ему казалось, что из-под каждого