Арно, ты маг воды: Убей невесту

Крыс Виктор

Простые воины уже поняли, что им конец, и бежали из о всех сил, остались стихийники, кажется, трое. И в воду как раз вошел один из них, видимо следом за уже убитыми измененными.

— Самоубийца, — оскалился зло я. И почувствовал, что контроль над стихией воды потерян. — Что?

Мои же ледяные щупальца схватили меня, вражеский водник завис в толще воды надо мной, прикованным ко дну озера.

Он улыбался, сжимая в руке нож, а я постепенно вмерзал в кусок льда на дне. Он победил.

Но иногда

то, что не имеет разума и эмоций, действует очень эмоционально и разумно.

Огромный карп врезался в морду водника и он на мгновение потерял контроль.

И я не медлил, притянув мужчину к себе течением. Я был во льду уже по пояс, но всё же схватил водника руками и прижал к своей груди. Он вновь перехватил контроль стихии, а я применил то, что никогда не думал, что применю.

Мои зубы вонзились в шею водника. Он вскрикнул от боли, его нож бесполезно скользнул по моей кольчуге.

— Бесполезен твой нож, — пронеслось в моем разуме, а мой рот вырвал кусок мяса из чужого тела. Я вновь и вновь вонзил зубы в плоть.

Водник терял кровь с бешенной скорость. А я не прекращал вгрызаться в его тело, меч, конечно, последний аргумент, но водник не ожидал, что у меня есть еще кое-что в запасе.

— Позорная смерть, — улыбнулся я, отпуская водника. — Утонуть в воде для стихийника воды это позор.

А о том, что я его загрыз, я никому не скажу и никто об этом не узнает.

И перехватив контроль я впустил на берег сотни водяных змеек-разведчиц, простейших, не боевых големов.

И следом пустил в небо еще тысячу ледяных снарядов, добивая все живое. На берегу уже во всю догорал от панических атак огневика лесок, а змейки искали живых и нашли всех.

Одного раненого мага огня добивали водные големы и сосулька, торчащая в его пузе, пробив даже латы, говорила о том, что жить магу осталось недолго, а его сопротивление бесполезно.

Ледяной конус, который его ранил, был в полметра диаметром и весом в сотню килограмм. Маг огня всё еще отчаянно боролся за свою жизнь, но не это привлекло мое внимание. На его шее на золотой цепочке висел свежий крупный волчий клык.

И я знал, у кого он его вырвал.

— Не трожьте его, он мой, — послал я сигнал големам и начал медленно идти по дну к берегу, подобрав со дна свой меч, выроненный во время боя с водником, и обрастая поверх кольчуги ледяной, белоснежной броней.

Сила моей стихии поистине безгранична, особенно если попробовать сделать термоядерный подарок этому миру.

Но это если я выживу, а сейчас, выйдя на поверхность, я выдохнул поток раскалённого пара. Вода у моих ног вода кипела, а все тело покрывала ледяная броня.

Шипастая, страшная броня, на руках когти, а в руке меч, который постоянно морозил все вокруг. Нет, сейчас человеком меня никто бы не назвал.

Броня

выполняла две функции, защищала и охлаждала. Такие перегрузки и переизбыток энергии вне воды для меня без брони перенести невозможно.

— Где ты? — содрогнул пространство мой спокойный морозный голос, было темно, я плохо видел в наступающей темноте, так как вокруг меня просто парило.

Пришлось связаться с големами и одновременно все время взывать к своей стихии, замораживая все вокруг, чтобы самому не иссохнуть и не сгореть.

И вот я сделал свой первый шаг на берег и мокрая грязь началась превращаться в толстую ледяную корку. Трава замерзала, листья деревьев вокруг покрывались инеем. В озере же плавали сотни трупов и вокруг них резвились рыбы, поедающие плоть.

— Мороз, — развел я руками и мой голос заглушил крики смертельно раненых и уже умирающих. Я медленно зашагал вперед, а из озера за мной тянулась труба из воды, прикрепленная к моей спине моей волей.

Вода из трубы циркулировала под моей броней, морозила и тело и воду, охлаждала мое тело под броней и поила меня.

Сейчас я одним легким дышал водой из трубы, а вторым легким дышал воздухом. Иначе никак, умер бы от той силы, что использовал.

— Где?! — делая шаг я прокричал изо всех сил, желая дать магу огня побольше страданий.

Я шел среди сотни раненых, которые мучились уже не от ран, а от того мороза, что стелился по земле, замораживая их раны и принося им столько боли, что они захлебывались в своем крике.

Моя злость, моя ненависть была настолько сильна, что я зашёл за грань возможного. За грань добра и зла. Они умирали от жуткого мороза в начале лета.

Наконец я подошел к нему, огненный поток ударил в мою сторону, а я лишь отмахнулся от него мечом, пустив по клинку струйку воды.

Струя воды при взмахе образовала сотни ледяных снарядов размером с руку, что впились в итак уже изуродованное тело маго огня. Огонь лишь бессильно лизнул мою ледяную броню, и вот я посмотрел на него.

Его руки были заживо приморожены к корке льда на земле, его ноги и таз были превращены в кровавое месиво моими сосульками.

— Это мое, — сорвал я с груди мага клык моего друга.

— Сообщи моей семье, что я храбро сражался, АААА! — начал говорить маг и разразился криком. Я же вырвал из его руки его же палец с золотым кольцом, значащий, что он хорош как маг огня, кольцо, на котором было имя его и его учителя.

— Я скажу, что ты обосрался, — обжег я лицо мага паром, который выдыхал, и моя рука с ледяными когтями вошла в его грудь, вырывая его еще теплое сердце.

Оно медленно пыталось биться, маг умирал, смотря на то, как его сердце превращается в лед и как я сжимаю руку в кулак, дробя его.