Аромагия
Шрифт:
— Нет, — прошептала я, чувствуя, как ноготь (или коготь?) дракона давит мне на ямку у основания шеи, там, где учащенно бьется жилка. — То есть да…
Успокаивающая мысль, что он просто меня запугивает, растаяла снежинкой в ладони.
— Так да или нет? — в этот момент Исмир ужасал, как ужасает неумолимая стихия. Всегда невозмутимый, как вечные льды, сегодня он словно с трудом балансировал на краю, едва не срываясь в пропасть ярости.
— Оставьте меня в покое! — потребовала я, собрав остатки сил. — Вы
— Нелепо?! — переспросил он с такой мертвенной угрозой, что я запоздало поняла свою ошибку. Куда безопаснее дразнить убежавшего из клетки льва!
Исмир второй рукой сжал мое плечо и наклонился еще ближе, будто раздумывая, ударить — или впиться поцелуем в беззащитную шею. Густой, смолистый, горько-сладкий аромат — как кедровая живица вперемешку со жженым ванильным сахаром.
Я смотрела в пылающие ледяной яростью глаза, ощущала прикосновение его пальцев к шее, мягкость манжеты рубашки…
«Сейчас он меня убьет, — сонной рыбой проплыла в голове вялая мысль. А потом меня осенило запоздалое: — Валериан!»
Я напряглась, уперлась обеими ладонями в грудь Исмира, тщетно пытаясь его оттолкнуть. Прижимаясь щекой к мягкому шелку рубашки, я едва не плакала от беспомощности…
Вдруг до слуха моего донесся какой-то странный звук, Исмир сильно дернулся и завалился набок, рывком увлекая меня за собой.
От неожиданности и страха я вскрикнула. Боги, милосердные мои боги, что происходит?!
— Госпожа Мирра! — позвал знакомый голос. — Вы в порядке?
Я подняла голову. Над нами застыл Петтер, и ярость, та священная, чистая ярость, за которую уважали его небесного покровителя, сверкала в темных глазах.
Он наклонился, помогая мне встать.
Исмир подо мной со свистом выдохнул и пошевелился. Пахло от него кровью — этот запах ни с чем не спутаешь.
Зато от Петтера, одной рукой трепетно прижавшего меня к себе, веяло ароматической травяной горечью, раскаленным металлом и лавровым листом — пониманием и готовностью стоять до конца.
— Вы в порядке? — снова повторил он, с тревогой вглядываясь в мое лицо.
Надо думать, выглядела я ужасно — растрёпанная, без шарфа, в криво сидящей шляпе, но боли не ощущала.
— В порядке, благодарю вас! — заверила я.
Петтер светло улыбнулся.
— Я рад, — сказал он просто. — Вот, вы просили найти камни!
Он протянул мне правую руку и разжал кулак. На ладони лежали три пористых камушка.
— Спасибо, — сдавленно поблагодарила я.
Пальцы его были испачканы в крови, а темные руны на запястье яростно пульсировали, будто налитые силой.
Шум сзади заставил меня обернуться.
Исмир пытался встать — с трудом, опираясь на скалу. Вид его был страшен: по правой стороне лица струилась кровь, сжатые до белизны губы шрамом выделялись на покрасневшем лице, а глаза с явным трудом сфокусировались
Дракон прошипел что-то явно нецензурное, рванулся вперед… И пошатнулся, едва не упав снова.
Мальчишка («Юноша!» — поправила себя я. И отчего меня так тянет называть его мальчиком?) попытался отодвинуть меня к себе за спину.
— Прекратите! — раздраженно потребовала я, отталкивая его руку, и шагнула вперед, к Исмиру, который нетвердо стоял на ногах.
Исмир мотнул головой, отгоняя слабость, и потребовал:
— Уйдите!
Его густые светлые волосы и белый костюм были испачканы кровью, и это придавало ему настолько дикий и хищный вид, что у меня затряслись колени.
— Госпожа Мирра! — Петтер взял меня за локоть. — Пожалуйста, отойдите!
— В этом нет нужды, — отмахнулась я, из последних сил стараясь сохранять спокойствие. Боги, милосердные мои боги, дракон настолько разъярен, что, не задумываясь, убьет Петтера! — Господин Исмир сейчас немного успокоится и извинится за свое поведение.
Надо думать, меня спасла беспримерная наглость. Исмир долгую минуту непонимающе смотрел на меня, затем хмыкнул, прижался спиной к скале и зажмурился.
— Такой мальчишка, а уже малолетний преступник, — проговорил он задумчиво, не открывая глаз. — Хотя все вы, люди, такие.
Рука Петтера дрогнула. И, конечно, он не сдержался.
— А вы — насильник! — выдохнул Петтер с ненавистью, сжав кулаки. Пахло от него яростно, жгуче и горько — горчицей, углем и дегтем.
Исмир удивился настолько, что соизволил на него взглянуть: насмешливо и снисходительно, как взрослый на расшалившегося ребенка. Хотя впечатление несколько подпортило окровавленное лицо.
— Петтер, успокойтесь, — попросила я, пряча в складках шубы дрожащие руки. — Это было совсем не то, что вы подумали!
И сама поморщилась от того, насколько сомнительно это прозвучало.
— Тогда что это было?! — спросил он с неожиданным сарказмом. От специевого аромата кардамона и стручкового перца — недоверия — у меня защипало в носу.
— Допрос с пристрастием! — колко ответила я и слегка покачнулась от навалившейся усталости. Притворства в этом не было ни на гран, оттого подействовало весьма эффективно: Петтер рванулся ко мне и осторожно обнял за плечи.
— Что случилось? — тихо спросил он, встревоженно заглядывая мне в лицо.
— Ничего страшного, — я на мгновение смежила веки, наслаждаясь исходящим от него хлестким, строгим ароматом ветивера. Так пахнут уверенные в себе, состоявшиеся мужчины, а отнюдь не юноши! — Немного отдохну, и все пройдет.
— Разумеется, — прервал эту милую беседу язвительный голос Исмира, который уселся на валун всего в двух шагах от нас. — Отлично сыграно, госпожа Мирра!
Я сочла за лучшее проигнорировать намек.