Аромат грехов твоих. История одной убийцы
Шрифт:
Сердце колотилось как бешенное, когда я начала отступать, но и сдаваться не собиралась. Любые предметы, которые попадались мне под руку, я швыряла в мужчину, но его это лишь забавляло. Он словно действительно играл со мной, наслаждаясь моментом и моей беспомощностью.
Отступая, я обогнула кровать, мне пришлось даже запрыгнуть на нее, чтобы вновь оказаться с противоположной стороны от Эдриана, но соперник лишь повторил за мной этот маневры.
Как жаль, что я не додумалась носить с собой хотя бы нож, слишком была уверена в собственные силы. За предметами интерьера в ход пошла мебель,
Как же я надеялась в этот момент, что на шум проснуться соседи из других номеров или вызовут полицию. Но как назло, помощь все не собиралась появляется.
– Может, хватит уже этого балагана?
– все с той же полуулыбкой поинтересовался подлец. – Поиграли и хватит. Сними же свое прелестное платье и раздвинь ножки!
– Да, я скорее сдохну от Голода, чем позволю себя коснуться! – выкрикнула я, все еще надеясь переполошить кого-нибудь громким звуком.
Мне было плевать, насколько граф идеален для моей пищи, но насилия над собой я не могла позволить. Мне хватило одного раза в жизни, когда гадкий старикан Клайвшот решил надругаться надо мною. И пусть Малкольм выглядел красавцем, это не меняло его намерений: бессмертный подлец, жаждущий овладеть мной, даже против воли.
– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, – игровое выражение исчезло с его лица, на смену пришло яростное и злое, будто лик коршуна, который готов впиться когтями в мышь.
В один миг Эдриан преодолел те крохи расстояния, что разделяли нас. Я оказалась сжатой в крепких руках, а следом и поваленной на кровать.
Тяжелое тело нависло сверху, вжимая в матрас. Одни боги видели, как я сопротивлялась, пыталась брыкалась, билась руками и ногами, но это было словно сражение с непобедимой стихией, которую невозможно сломить. Эдриан сковал мои руки жестким захватом и теперь удерживал за запястья над головой, второй рукой он щарил по моему тела. Я извивалась, пыталась выкрутиться под ним, но не выходило ровным счетом ничего. Каждый раз сталкиваясь глазами с холодным взглядом графа, понимала – бесполезно. Он свое возьмет, хочу я того или нет.
Свободной рукой он рванул верх лифа, разрывая на мне безумно дорогое платье. Ткань треснула под немыслимой, нечеловеческой силой и сдалась.
Разорвались десятки нитей искусной вышивки, в этом треске я лишь различила, как по полу рассыпались драгоценные аметисты, когда-то пришитые к наряду.
– Невероятное тело, – завороженно прошептал мужчина, рассматривая меня сверху. – Ванесса обожала его, я тоже любил, особенно запах этой сладкой кожи.
Я всхлипнула.
Обнаженная, униженная, распластанная, я лежала под своим будущим насильником, и не знала, что делать. В отличии от старика Клайвшота, графа я даже убить не смогу. Никогда не смогу.
Мне оставалось только вытерпеть то, что он собирался сделать. Стиснув зубы и закрыв глаза, обещая себе когда-нибудь найти способ, чтобы отомстить.
– Ну же, – словно пытаясь меня ободрить, прошептал граф и огладил рукой, полушарие груди. Он даже старался был нежен в этот момент, трепетно сжал горошину соска, поиграл пальцами. –
– Игра? – мой всхлип совпал с возгласом. – Для вас это игра? – На глазах невольно навернулись слезы. – Ванессу вы тоже насиловали, называя это игрой?!
Нервы, словно натянутая струна, лопнули. Я сорвалась на истерику. Не знаю откуда взялись новые силы к сопротивлению, но я вновь принялась отбиваться, крутится, царапаться, все лишь бы выбраться из-под мужчины. Кажется, я даже кричала, срывая голос.
Эдриан отпустил меня, так же быстро, как и поймал. Отскочил, будто от прокаженной, к противоположной стене и медленно сполз по ней.
Я же, почувствовав свободу, немедля подобралась и забилась в дальний от мужчины угол. Возможно это глупо, и мне бы бежать дальше, выбив окно и ласточкой нырнув на улицу, но меня колотило мелкой дрожью, я куталась в разорванную материю и пыталась отдышаться.
Смотреть на своего насильника напрямую я боялась, хоть и продолжала краем глаза отслеживать его фигуру. Граф все также сидел, привалившись у стенки и рассматривал меня, куда более открыто, чем я. Было видно, что ему плохо, но не от боли физической, а от Жажды сводящей с ума. Эдриан словно сопротивлялся самому себе, удерживался от попытки добраться до меня вновь.
– Ванесса называла это игрой - “Охотник и жертва”. Ей нравилось убегать, чтобы я преследовал. Она говорила, что это единственная возможность понять, что чувствует ее еда, когда она выпивает жизнь, – словно оправдываясь, произнес он.
– Ваша жена была редкостной сукой, – ответила ему из угла. – Я знаю о ней всего несколько часов, а уже ненавижу за то, что сумела сломать мне жизнь.
– Как вас зовут? – наконец удосужился спросить он.
– Неважно, – огрызнулась я. – Вы все равно будете упорно игнорировать мое имя, называя именем жены.
– И все же.
Мгновение я помялась, стоит ли говорить ему. Но какая в сущности разница, если этот бессмертный подонок рано или поздно в своей бесконечной жизни узнает правду.
– Роуз, – сдалась я.
– Тогда простите меня, Роуз, – опустив голову произнес Малкольм. – Семь лет Жажды кого-угодно сведут с ума. Я не собирался вас насиловать, просто на какой-то миг я опять увидел себя частью бесконечных игр с Несс.. Еще раз простите.
Он с усилием поднялся с пола, отряхнул одежды от пыли и щепок, которых теперь было сполна по всей комнате, и двинулся к двери.
– Ну и куда вы? – окликнула его.
– Прочь. Подальше из этого города, а возможно из страны. Я прожил в Жажде семь лет, сумею прожить и дальше.
Мне захотелось истерически расхохотаться. Отличное предложение со стороны графа, а главное любезное: исчезнуть из моей жизни так же быстро, как в ней и появиться, вот только было одно “но”.
– Вы разорвали на мне платье, разнесли пол номера, который между прочим, оформлен на мое настоящее имя. Поэтому спешу сообщить, что платить за этот беспредел мне нечем, да и в общем-то не буду.
Собственно, если с платьем ситуация была вполне поправима, то счет за номер рисковал быть неподъемным для кошелька вдовы барона Клайвшота.