Аромат рая
Шрифт:
– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарила она. – Но мне не хотелось бы лишать вас того, что вам удалось сохранить.
– Не берите в голову! – ответила женщина с улыбкой. – Люди театра привыкли уезжать по первому же приказу. Их вещи всегда упакованы и готовы к отъезду.
– Так вы актриса? – «Наверняка в этом и состоит секрет интригующих свойств ее голоса».
– Вы, по-видимому, не относитесь к числу моих недавних почитателей, насколько я вижу. Я с Морвеном Гентом... – Она замолчала, очевидно, ожидая реакции Элен.
– Ах да... – сказала Элен.
Накануне, за неделю до свадьбы, она слышала отклики на спектакли
– Морвена помнят все, особенно женщины! – проговорила с кривой усмешкой Эрмина. – Что ж, не стану задерживать вас у открытой двери, иначе сюда сбегутся все матросы судна, чтобы хоть мельком взглянуть на вас. Увидимся утром.
Эрмина сунула сверток одежды под руку Элен, потом одарила ее теплой улыбкой и повернулась, чтобы уйти.
– Благодарю вас, – сказала Элен вслед удаляющейся женщине. Та только помахала ей рукой.
Развернув сверток, Элен обнаружила в нем ночную сорочку, пару чулок, мягкие лайковые комнатные туфли с завязками из ленточек и просторное поплиновое платье темно-бежевого цвета, отделанное зеленой с золотом тесьмой. Насколько наблюдательной и заботливой оказалась эта актриса, если заметила ее пришедшие в негодность туфли.
Элен бросила полотенце на ванну и надела ночную рубашку простенький по покрою муслиновый балахон с большим вырезом, короткими рукавами фонариком и с отделанной рюшами кокеткой, с которой до пола ниспадала юбка. Элен показалось, что рубашке не хватает ленты, которая перехватила бы талию.
Она подняла глаза в тот момент, когда дверь открылась и на пороге появилась Дивота с подносом, накрытым салфеткой.
– Ты только погляди, что принесла мне женщина с необыкновенным голосом!
– Актриса?
– Да. А ты уже знаешь, что она актриса? Я-то думала, что сообщу тебе новость...
– На шхуне две актрисы, – ответила Дивота, – и актер, который о себе очень высокого мнения. А еще с нами плывет толстый хозяин плантации с дочерью, тонкой как палка, и с горничной дочери – квартеронкой [13] . А еще я узнала какой-то государственный служащий с женой-сплетницей. И Серефина здесь...
Элен обменялась с горничной долгим и многозначительным взглядом. Октеронка [14] Серефина, любовница Дюрана, была смазливой, хотя и томной и безразлично-вялой особой. Их связь продолжалась более пятнадцати лет – с тех пор, как отец Дюрана купил ее сыну, когда тому исполнилось шестнадцать лет, а ей пятнадцать. Девушка поселилась у них в доме, поскольку матери Дюрана уже не было в живых. Серефина служила им экономкой и иногда выполняла роль хозяйки дома, когда, например, собирались мальчишники, но никогда не появлялась на глаза леди, которые посещали дом. У Серефины и Дюрана родился сын, он сейчас жил и учился во Франции.
13
Человек, родившийся от мулатки и белого (от слова «кварта» – одна четвертая негритянской крови)
14
Человек, родившийся от квартеронки и белого (от слова «окта» – одна восьмая негритянской крови)
– Дюран
– Так ты твердо решила не выходить за него?
– Я вообще не хочу выходить замуж! – раздраженно передернула плечами Элен.
– Ну, тогда все в порядке.
Дивота была права – все в порядке.
Еще до свадьбы Элен пыталась решить для себя: как поступить с Серефиной? Она была уверена, что Дюран не откажется от своей любовницы, хотя с ним никогда не обсуждала эту проблему. Можно было предположить, что он захочет поселить обеих под одной крышей, на что Элен, безусловно, никогда не согласилась бы.
Дивота расставляла на столике блюда, которые принесла в каюту, – ломтики ветчины с фасолью, хлеб, фруктовый коблер [15] , и все в таком количестве, что двоим хватило бы с лихвой.
– Райан спустится к ужину? – спросила Элен.
– Он предупредил, чтобы его не ждали, перекусит в каюте капитана. Капитан Жан задержал его своими вопросами.
– Тогда садись, и пока мы едим, расскажи, что ты узнала об остальных пассажирах.
Однако сесть к столу Дивота, как обычно, отказалась она хорошо знала свое место прислуги.
15
Напиток из вина с сахаром, лимоном и льдом.
– Ты, наверное, забыла, что я уже пообедала сегодня, а ты нет. Я пока лучше простирну твое белье в ванне, к утру оно уже будет свежее и сухое.
К тому времени, когда Элен закончила ужин, ее веки стали настолько тяжелыми, что она с трудом их приоткрывала. Ей хотелосьпомочь Дивоте вытащить ванну из каюты и прибраться, но собраться с силами так и не удалось. Никакая постель еще не казалась ей более привлекательной, чем эта койка у стенки с белоснежными, аккуратно подоткнутыми простынями. Элен с трудом удерживалась, чтобы не упасть на нее. Но она не знала, для нее ли приготовлена эта койка.
– Так ты думаешь, что мне все же стоит лечь здесь? – спросила Элен Дивоту.
Дивота посмотрела на нее:
– Думаю, да.
– А ты? Где ты ляжешь? Койка-то не очень широкая, но если потесниться, места хватит и для двоих.
– Не волнуйся, мне уже отвели местечко. – Глаза женщины лучились заботой.
– Ложись и спи. Я погашу свет.
– А как насчет... – Элен зевнула, прежде чем закончила фразу: – Райана?
– Надеюсь, он о себе позаботится.
– Уж конечно.
Дивота стояла у настенной лампы в кардановом подвесе, заправленной китовым жиром, намереваясь ее загасить. В руке она держала выстиранное и отжатое белье Элен. Она собиралась его повесить где-нибудь снаружи, возле люка, а может, и на палубе, чтобы ветер высушил к утру.
«Дивота такая преданная, всегда думает о моем комфорте», – подумала Элен и с трудом поднялась из-за стола, обеими руками опираясь о край столешницы. Она пристально посмотрела на смуглое лицо горничной, которая в свои тридцать четыре года выглядела ненамного старше ее.
– Могу я тебя спросить? – обратилась Элен к Дивоте.
– Пожалуйста, chere.
– Там, в доме Фавье, я кое-что случайно услышала. Это правда, что ты... легла в постель с этим мужчиной ради меня?
Дивота сложила губки бантиком, на губах ее появилась шаловливая улыбка.