Аромат счастья
Шрифт:
— Что, Ромочку своего не видела, да? Вот беда-а-а, — с издевкой произнесла сестра, когда я стояла у раковины и мыла посуду, и весь мой вид, вероятно, выражал вселенскую скорбь.
— Ксюш, заткнись, а?! — не выдержала я, хотя обещала себе не срываться на грубость.
Я и сама ощущала свою рассеянность и потерянность. Нужно было срочно что-то с этим делать. Потеря концентрации, резкие перепады настроения и зависимость от одного лишь конткретного человека пугали меня.
— Ну и заткнусь, — надулась Ксюша, — А я тебе хотела предложить
— Что, твои подружки тебя кинули? — съязвила я, убирая столовые приборы в шкаф и скрещивая руки на груди.
— Нет. Просто подумала, что иногда и о сестре вспоминать надо. Тем более, когда ей плохо.
— Мне не плохо! — выкрикнула я, и тут же пожалела об этом.
Вышло слишком громко. Сейчас опять придет бабушка и устроит разнос.
— Ну как хочешь. Я навязываться не буду.
Честно говоря, я уже пожалела, что вспылила. С Ксюшей мы могли бы как ни в чем не бывало пройтись возле школы, и я бы хоть краешком глаза взглянула на Рому…
— Ладно, — наконец медленно произнесла я, — Пройдемся. Сейчас только посуду домою.
— У-у-у, хорошо, — неопределенно протянула сестра, покидая летнюю кухню.
Наверняка она что-то заподозрила. Опять думает, что всё из-за Ромы. А это не так. Или так?
Почему с тех пор, как я узнала о том, что он здесь, моя жизнь снова перевернулась и всё стало не так, как обычно? Почему я позволяю ему манипулировать моими мыслями, завладевать моим сердцем? Ведь в нем нет ничего необычного! Ну, ладно, он симпатичный. Но таких много.
Лучше бы, конечно, остаться дома и не мучать себя лишний раз. Но так как я уже согласилась — схожу. В конце концов, я же не могу сидеть дома всё лето лишь потому, что он здесь?
Я зашла в свою комнату, поплотнее прикрыла дверь и достала дневник. Он знал уже достаточно обо мне и о Роме, и время от времени в течение этих двух лет я перечитывала свои записи, надеясь хоть ненадолго воскресить прошлое, счастливое время. Теперь я куда тщательнее прятала его — под матрац. Хоть Ксюша и догадывается о моем неравнодушии к этому парню, мне вовсе не хочется, чтобы она снова читала мои записи и тихонько смеялась над тем, какая глупая и сентиментальная у неё старшая сестра.
Я открыла дневник и записала число и месяц, а под ними — небольшой текст.
«Меня опять накрыло: чувства, воспоминания, мысли о том, что, может быть, всё ещё будет. Не будет. Нельзя оглядываться назад и пытаться вернуть своё прошлое. На то ведь оно и прошлое. Но меня почему-то бесконечно утягивает в эту трясину. Едва я делаю шаг вперед, как снова проваливаюсь в эту бездну, ещё глубже. Знаю, что прошлое — это якорь, и чтобы отправиться дальше, навстречу будущему, мне нужно избавиться от него, но я не могу. И не хочу, наверное. Именно поэтому я сейчас иду гулять с Ксюшей — в надежде увидеть его. Это стало потребностью, и я опять и опять уступаю своему желанию видеть его. Я ничего не могу с этим сделать».
Стук в дверь заставил
Ксюшкина голова просунулась в дверной проем и поинтересовалась:
— Не пора? Ты чего, ещё не оделась?
— Сейчас!
— Сейчас — это «прямо сейчас» или просто «сейчас»?
— Сейчас! — выкрикнула я, захлопывая дверь, едва не прищемив сестре пальцы.
Одевшись в пестрый сарафан, я вышла во двор, где скучала Ксюша.
— Ну наконец-то, — вздохнула она, — Я думала, ты выйдешь Мадонной: с прической и мейком, а ты только сарафан двадцать минут надеваешь.
— Не твое дело, — отрезала я.
Мы, не сговариваясь о маршруте, сразу же отправились к школе. На этот раз расстояние казалось мне бесконечным. С одной стороны, я сгорала от нетерпения в надежде увидеть Рому. С другой — было страшно. Что делать, что говорить? Или просто пройти мимо? А вдруг его нет?
Наверное, мне стоило бы посоветоваться с сестрой, которая больше меня знала о тонкостях общения с мальчиками, но я не могла заставить себя начать эту тему. Мне казалось, если я признаюсь ей в том, что влюбилась, я снова стану уязвимой.
Уже издалека раздавались голоса и веселый смех компании, расположившейся у школы, и у меня на миг перехватило дыхание. А потом я заметила Рому, облокотившегося на свой мопед. Он о чем-то беседовал с парнями и не обращал ни на кого внимания.
Ксюша, громко поздоровавшись со всеми, тотчас направилась к расположившимся неподалеку девчонкам, и мне не оставалось ничего иного, как последовать за ней. Тут-то ребята нас и заметили: повернули головы, кивнули в знак приветствия и тут же потеряли всяческий интерес. Все, кроме Ромы. Он дольше других задержал на мне взгляд, я это видела, — и, не совсем понимая, что мною движет, отправилась прямо к нему.
— Привет. Можно тебя на минутку?
Мне было не по себе от всех этих взглядов, обращенных в мою сторону, он пристального внимания и шушуканий за спиной. Но я чувствовала необходимость в том, чтобы переговорить с Ромкой с глазу на глаз. И будь что будет.
Он отошел от парней, направляясь к деревьям, и я последовала за ним. Здесь мы были укрыты от посторонних взглядов, но на меня неожиданно напало оцепенение. Вся моя решимость испарилась так же внезапно, как и возникла. Он смотрел на меня, я — на него. И тишина.
— Ты говорил, что, если надумаю увидеться, могу прийти, — нерешительно произнесла я, глядя под ноги.
И всё же мне удалось заметить, что Рома кивнул и добавил:
— Подожди, я сейчас.
Он что-то сказал ребятам, попрощался рукопожатием с каждым из них, а затем покатил мопед в моем направлении.
— Садись, — сказал, поравнявшись со мной и протягивая шлем.
Я молча подчинилась.
Взревел мотор, и мы, провожаемые любопытными и недоумевающими взглядами остальных ребят, помчались прочь от школы.