Аромат жасмина
Шрифт:
— Бурбон-стрит, — сказал он. — Давай начнем отсюда.
— Ты бывал здесь раньше?
— Кей, радость моя, в этом городе я выигрывал тысячи и тысячи долларов. Езжай за мной.
Следуя за ним по старым извилистым улочкам, Кей улыбалась, вспоминая, что он назвал ее своей «радостью». Окраины города уже спали, но центр был залит светом и наполнен шумом. Чем громче становилась музыка, тем большее напряжение охватывало Кей. Всю дорогу до Нового Орлеана она не позволяла себе задаваться вопросом, что будет, если они найдут жену Алекса живой
Или он захочет жить со своей женой и воспитывать детей?
Если так, то что делать ей? Мысль о возвращении в Эдилин, к тем троим претендентам, которых она оставила в списке для рассмотрения на роль мужа, казалась настолько абсурдной, что вызывала смех. Ей уже трудно было представить, что она была такой юной, наивной и невинной. Не раз во время экспедиции она спрашивала себя, какой была бы ее жизнь, если бы она вышла за одного из них. Скучной, скучной и еще раз скучной, делала она вывод.
Алекс говорил, что для того, чтобы выйти замуж, нужна страсть, и сейчас Кей понимала, что он имел в виду. Да, он поступил плохо, скрыв свою внешность. Но она простила его. Однако если бы такое совершил Майка, Эфраим или Бен, она бы их никогда не простила.
Она хорошо помнила, что он однажды ей сказал. «Вы должны почувствовать, что умрете, если не проведете остаток жизни с этим мужчиной. Ваше сердце должно биться как сумасшедшее, выпрыгивать из труди». Тогда она думала, что никогда не сможет испытать такие чувства к кому-либо.
А теперь она знала, что такое соитие. При воспоминании об их с Алексом ласках по ее телу прокатывалась волна тепла. Кто бы мог предположить, что нечто такое примитивное может быть столь прекрасно, столь окрыляюще? Какое же это наслаждение — ощущать руки Алекса на своем теле! Она вспомнила, какими раскованными они с Алексом были в постели, и покраснела. Если бы кто-нибудь сказал ей, что однажды она, голая, обхватит ногами шею мужчины, она бы заявила им, что такое невозможно. Что она никогда не совершит ничего столь вульгарного, отвратительного и дикого. Никогда!
Но она совершила, и ей понравилось. Ей пришлось подавить смешок, когда она представила, что они могли бы занимались чем-то таким с Майкой. Еще давно Алекс сказал ей, что некоторые пары используют только одну позу, и она рассмеялась. Сейчас же она была почти уверена, что Майка, вероятно, именно так и поступал бы, причем делал бы все очень быстро.
— Если ты не сотрешь с лица это выражение, нам
— Между прочим, я думала о Майке.
— У тебя еще есть братья? Или это один из твоих кузенов?
— Как будто ты забыл! Вон! Взгляни на ту гостиницу. Похоже, это то место, где предпочел бы остановиться Тэлли. — Кей указывала на старомодную, ухоженную маленькую гостиницу, расположенную дальше по улице.
— Думаешь, именно это место выбрал бы молодой человек, оказавшийся в одиночестве в Новом Орлеане? Сомневаюсь. Судя по тому, что ты мне рассказывала, он, вероятнее всего, должен был бы остановиться вон там. — Алекс указал на трехэтажное здание, являвшееся источником шума.
Окна были открыты, из дверей лился яркий свет. Туда то и дело заходили мужчины под руку с ярко одетыми женщинами. Громкий смех перекрывал звуки музыки.
— Ты ошибаешься, — сказала Кей. — Хотя в рассуждениях Тэлли и недостает зрелости, но он хороший мальчик. Он никогда бы не остановился в таком месте.
— Давай объедем здание и заглянем в окна. Если мы его не увидим, то снимем номер, а завтра приведем себя в порядок и начнем его искать. Или обоих, если сюда приехал и другой твой брат.
Каждый раз при мысли о встрече с другом детства Алекса охватывало нетерпение. Нат был практически самым главным человеком в его жизни. Его письма помогали Алексу преодолевать многие трудности.
— Ладно, — согласилась Кей. — Но мы только заглянем в окна. Внутрь заходить не будем. Я вместе с тобой, Александр Макдауэлл, отбивалась от стаи аллигаторов, но в этот мерзкий очаг разврата я не пойду.
— Я тоже, — без тени улыбки сказал Алекс. — Никогда не бывал в таких местах и посещать их не собираюсь. — Он повернул лошадь.
— Я ослышалась, или ты разучился врать?
Алекс от души расхохотался.
Через двадцать минут они уже были на заднем дворе этого большого здания. Они не старались соблюдать осторожность, потому что все звуки заглушала музыка, визгливый смех женщин и громкий гогот мужчин.
— Его здесь нет! — уверенно заявила Кей, намекая Алексу, что она права: Тэлли не мог выбрать это заведение.
Они приблизились к высоким окнам, и Алексу пришлось пригнуться, чтобы его голова не торчала над подоконниками. Когда они добрались до окон, расположенных ближе к фасаду, он выпрямился.
— Я посмотрю сам, чтобы не ранить твою чувствительную натуру.
— Если у меня есть моральные принципы, это еще не значит, что я чувствительная. У меня хватила духа раз десять спасти твою никчемную жизнь.
Алекс, заглядывавший в ярко освещенное окно, не удосужился ей ответить. Прошло несколько минут, а он все молчал. Кей внимательно следила за ним. Подоконник был довольно высоко, поэтому она просто привалилась к стене.
— Что там?
— Несколько старых друзей. Как, по-твоему, ты выглядела бы в красном платье?