Аромат желаний

Эндрюс Эми

Скоро она будет принадлежать ему.

— Откинь голову, — приказал Васко чересчур резко.

И теперь ждал возражений. Однако Мэри послушно выполнила приказ, и ее волосы волнами рассыпались по спине. В последний раз он был с женщиной много месяцев назад. А такой красавицы у него не было ни разу за все двадцать восемь лет. Васко взял ведро и осторожно вылил воду на ее волосы, наблюдая, как кудри намокают и темнеют, превращаясь в блестящий шелк. Вокруг его сапог образовалась лужа, но он

не замечал этого. Его внимание привлекла одна-единственная капля, скользившая по лбу Мэри, по ее фарфоровой щеке к губам. Она высунула кончик языка и слизнула ее.

Васко чуть ли не отшвырнул ведро, сгорая от желания впиться в эти соблазнительные пухлые губы. Желание копилось уже несколько дней. Но, несмотря на дымку похоти, погрузившую его в кромешный ад, он понимал, что Мэри еще не готова. Что прелюдия не закончена.

Поэтому он взял мыло и намылил ее шелковые пряди. Бросив мыло в ведро, он принялся взбивать пену.

Мэри чуть не застонала, когда его руки погрузились в ее волосы. Мужские пальцы нежно массировали кожу. Ее соски и живот напряглись. По телу побежали мурашки. И она не понимала отчего. Ведь ей было жарко как никогда. Должно быть, из-за солнца.

— Как ощущения? — прошептал Васко.

В глубине души Мэри знала, что ей следует воздержаться от ответа, но волшебные прикосновения его рук, запах лаванды и чеснока и палящее солнце притупили голос разума.

— Удивительно, — выдохнула она, и Васко усмехнулся.

Дома мытье волос входило в обязанности прислуги, и никогда это действо не было таким… неприличным.

И уж конечно Васко не был слугой. У ее тети случился бы удар, если бы она увидела руки пирата в волосах своей племянницы. Но Мэри наслаждалась новым опытом. Она наклонила голову вперед, предоставив Васко возможность добраться до ее затылка.

Васко массировал ее голову, затылок, шею и сглотнул, когда с ее губ сорвался стон. Руки Мэри сжимали юбку, а бюст так и хотел выскочить из корсета. Васко почувствовал, что она испытывает незнакомые доселе ощущения.

Он вернулся к вискам, спустился к аккуратным ушкам, помассировал их большим пальцем и улыбнулся, услышав ее учащенное дыхание.

Он наклонился к ней:

— Мэри, ты прекрасна.

Его слова проникли в каждую клеточку ее тела. Тысячи ответных колкостей пришли ей на ум. Ему не следовало так с ней разговаривать. Но из-за его прикосновений ее тело жаждало того, что она не могла осознать. Мэри удалось вымолвить только:

— Как и ты, Васко, как и ты.

Потому что он действительно был самым красивым мужчиной, которого ей доводилось встречать.

Спустя два дня установилась

солнечная погода, и Стелла смогла выбраться на палубу, где она находила больше всего вдохновения для своего нового романа.

В ненастье она много времени провела внизу, пытаясь что-то напечатать двумя здоровыми пальцами, в то время как остальные опухли и посинели. Рик, боясь, что она сломала что-нибудь, хотел повернуть к берегу и обратиться в больницу, но Стелла отказалась. Да, она упала, и да, боль усилилась после того, как появились отек и синяки, но пару лет назад она сломала лучевую кость, и эта боль — ничто по сравнению с той.

Она заверила Рика, что ей будет достаточно пары дней покоя.

А пока даже самые простые вещи стали непосильными, и ограниченные возможности сводили Стеллу с ума. Рик галантно предложил свою помощь в переодевании и мытье — точно, как Васко, — но она отказалась и от этого.

И мучилась в одиночестве, принимая душ и надевая саронг. Но более сложные вещи, как, например, эпиляция или мытье волос, казались недоступными.

Но, что самое ужасное, Стелла не могла работать. Из-за содранных костяшек и болезненных подушечек пальцев печатала она очень медленно и напряженно. Через десять минут боль усиливалась, и ей приходилось останавливаться.

Зато на палубе было очень приятно греться на солнце и любоваться спокойным океаном. Однако ее настроение испортилось, как только она открыла ноутбук. Бесполезные пальцы, несмотря на чудесный день, превратили работу в муку. Боль, как всегда, усилилась, и Стелла с отвращением закрыла крышку ноутбука.

Тем не менее сегодня ей было гораздо лучше. Синяки стали желто-зелеными, и отек наполовину спал.

Она даже была в состоянии приподнять руку.

— Ты как? — спросил Рик.

Он воспользовался хорошей погодой и снова снял рубашку. Стелла поморщилась.

— Нормально, — бросила она угрюмо, сдувая челку с глаз.

Даже волосы, жесткие от соленой воды и спутанные морским бризом, раздражали ее. Зная, что пресную воду нужно экономить, Стелла не мыла их после отплытия из Кэрнса.

Рик усмехнулся, садясь рядом:

— Что-то не похоже. Ну-ка, расскажи дядюшке Рику, что случилось.

— Я не в состоянии печатать.

— Я могу печатать вместо тебя, — предложил он, — а ты будешь диктовать. Получится, как у Барбары Картленд.

Стелла закатила глаза. Ни за что на свете она не подпустит его к Люсинде и Иниго.

Рик улыбнулся:

— Значит, нет. Что еще?

— Рука болит, — пожаловалась она, — и голова чешется, потому что я целую вечность не мыла волосы. А почесать я не могу, потому что болят пальцы.

Рик не поверил такому везению. Он перечитывал сцену, в которой Васко мыл волосы Мэри, раз десять. Он лениво осмотрел волосы Стеллы и прядки, выбившиеся из-под криво застегнутой заколки.

— Ну, с этим я справлюсь, — сухо сказал он.

Стелла бросила на него недовольный взгляд.

— Предлагать мне помощь в принятии душа уже было не смешно, — проворчала она.

— Ну, не знаю, — пожал плечами Рик, — я думал, смешно. — Он поднял руку, останавливая ее протест. — Я не хотел. Давай я помою волосы на палубе, — предложил он, ухмыляясь. — Ты будешь одета, обещаю.