Шрифт:
Annotation
·Кто такой этот Арончик?
– спрашивала я себя, пока читала очередную толстую тетрадь деда Изи, переданную мне из Израиля. Много вопросов возникло у меня к автору этого повествования, ибо всё время натыкалась какие-то несостыковки: имена, фамилии, даже время. Но спросить у него я уже не могу, поэтому постараюсь изложить историю еврейского мальчика Арончика так, как я её увидела и поняла...
Котляр Ася
Котляр Ася
АРОНЧИК
"Кто такой этот Арончик?" - спрашивала я себя, пока читала очередную толстую тетрадь деда Изи, переданную мне из Израиля. Много вопросов возникло у меня к автору этого повествования, ибо всё время натыкалась какие-то несостыковки: имена, фамилии, даже время. Но спросить у него я уже не могу, поэтому постараюсь изложить историю еврейского мальчика Арончика так, как я её увидела и поняла.
Возможно, это будет не совсем документальная правда, но в моих изложениях рассказов Идла Айзмана правда немного переплетается с вымыслом, иначе моё написание свелось бы к простому изложению страшных фактов: родился, рос, жил, женился, появились дети, конец. Конец в самом настоящем понимании этого слова, ибо в 1941 году слово "КОНЕЦ" недвусмысленно ассоциировалось с обычной развязкой многих еврейских историй.
Вот и сейчас решила: особенно не отходя от текста, описать жизнь Арончика так, как я это увидела спустя почти 80 лет после всех событий, происходящих в Черняхове в довоенное время. Черняхов - это еврейское местечко, которого уже давно нет на карте Земли. Не пугайтесь те, кто и поныне живёт в Черняхове - посёлок, слава Б-гу, стоит. Еврейского местечка Черняхов больше не существует.
Сразу хочу предупредить, что ничего особенного в жизнеописании семьи Арончика нет: так жили многие люди того времени и, читая дневник, я всё время возвращаюсь к одному единственному вопросу: за что? Чем больше углубляюсь в историю моего многострадального народа, тем глубже осмысление его трагедии и Холокоста, существование которого сейчас ставится под сомнение. Совсем непонятно мне, жителю XXI века, что же мы такого страшного сделали миру, что нас обязательно нужно было стереть с лица Земли? Людей, о которых написана эта повесть, уже нет, как и Идла Айзмана, и всё же они есть. Они не могут вот так взять и бесследно исчезнуть. Они есть и ничего, что мы их не видим. Они в нашей памяти и если мне удастся когда-нибудь издать эту книгу, они будут жить вечно. Вечная им память!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
БРАТЬЯ
Дом, в котором жила семья Арончика, был вторым по красоте домом местечка.
Во-первых, у этого дома было крыльцо, а крыльцо, как известно, было не у всех домов.
Во-вторых, у окон были красивые резные ставни. И, наконец, в третьих, он был не маленьким, по размерам Черняхова: в нём было аж целых четыре комнаты, кладовая и огромная кухня.
Жил в этом доме заготовщик Мендл, не знаю его фамилии - нигде в дневниках она не упоминается. Даже не спрашивайте меня, чего он был заготовщик - история об этом тоже умалчивает. Просто заготовщик чего-то.
У этого самого Мендела, как гласит старая еврейская пословица, было много специальностей и мало счастья. Жена его, Бейла, родила первого мальчика Беби, и он умер ещё до начала войны, не увидя
В доме, как я уже сказала, было четыре комнаты, из которых две сдавались постояльцам с целью, как вы понимаете, заработка. Именно поэтому я делаю вывод, что что бы там Мендл не заготавливал, дела его шли не очень хорошо: он весь в делах и беготне, вечно загнанная, как лошадь, мама Арончика и такая же уставшая от домашних хлопот с жильцами дома бабушка, с именем почти, как у заготовщика. Бабушку звали Миндл.
Еврейские женщины местечка часто собирались на уличной лавочке, стоящей недалеко от дома Мендла, чтобы посудачить о том, о сём и решить глобальные проблемы Черняхова и всего человечества в целом. Но ни мама Арончика, ни его бабушка Миндл не могли себе позволить просто так посидеть на лавке, поболтать ногами и порассуждать о том, что у соседки Рейзл опять случилась какофония: подгорели халы, сварилось бельё и загулял муж.
Бейла всегда бежала. Бежала по делам, на работу, на рынок и к детям. Бука был очень красив, но он сильно заболел и почти никогда не вставал с кровати. А ведь он был ещё и очень умным, таким умным, что жители местечка называли его "Наш Ленин", когда он был ещё здоров. Я представляю себе ухмылки на ваших лицах: кто такой был этот Ленин?
Молодые вряд ли знают об этом человеке, а старые предпочитают не вспоминать о нём, ибо как выяснилось сейчас, Ленин был злом и место ему и его памятникам на свалке.
Я очень хорошо помню, как мне на день рождения подарили книжку про Ленина и с какой гордостью я её читала! А с какой радостью я носила сначала октябрятскую звёздочку, потом пионерский значок, потом комсомольский и на каждом значке было изображение Ленина: от маленького кудрявого мальчика до правителя великой страны. И пусть меня сейчас осудят многие и многие, но это было МОЁ детство и оно было прекрасным, ибо у нас была ИДЕЯ!
Это потом я поняла, что не всё было так безоблачно и что идеология, построенная на крови миллионов безвинных не может быть правильной. Такая идеология губительна. Но в детстве мы все верили в то, что маленький мальчик Володя Ульянов был героем и самым праведным человеком на свете. В это же верили и жители Черняхова, назвав маленького, красивого, еврейского мальчика Буку Лениным.
Бука болел всегда, впрочем, как и Арончик: не помогали никакие врачи и никакие лекарства. Болей мальчишки сейчас, их обязательно бы спасли, но тогда это было скорее чудом, чем реальностью. Так они и лежали в разных комнатах с общей дверью: в одной комнате Бука со своими болячками, в другой - Арончик со своими. Мама держала на руках Буку, а папа, сидя на кровати, Арончика и через открытую между комнатами дверь мальчишки могли смотреть друг на друга и даже разговаривать.
Вскоре Бука умер и его оплакивало всё местечко.
Особенно страдал маленький Арончик: он безудержно плакал и от слёз и от отчаяния его спасала только бабушка Миндл, рассказывая истории о Буке, которому "сейчас уже хорошо, ибо у него уже ничего не болит". А ещё она рассказывала Арончику о прошлой жизни да и о людях вообще. И неважно, что эти истории не были сплошь весёлыми и оптимистичными, маленького Арончика они успокаивали и обнадёживали: ему не так плохо, как героям бабушкиных фантазий.