Арпонис

Таланов Дмитрий Валерьевич

Нечто похожее на отчаяние промелькнуло на лице Андрея. Он закусил губу и мрачно уставился в окно, мимо которого светлыми пятнами мелькали в тоннеле фонари.

Поезд стал тормозить. Тоннель закончился — перед глазами пролетали колонны станции и столпившиеся на перроне пассажиры. Андрей встрепенулся и, ухватившись за кофр, глянул на Сашку, взявшегося за вторую ручку.

— Что будем делать? — спросил он.

Сашка, который не мог вспомнить, имеется ли здесь сквозной выход, нервно ухмыльнулся:

— Бежать!

Не дожидаясь, пока полностью откроются двери, они выскочили

на перрон. На этой станции народу было больше, так что за время стоянки они успели добраться лишь до соседнего вагона. С трудом лавируя среди пассажиров, ребята заскочили туда, когда двери уже закрывались.

— Нам не уйти, — отчаянно прохрипел Сашка. — На следующей станции он в лучшем случае попадет в соседний вагон, а в худшем — прямо в наш. Надо что-то придумать!

— Надо поменять линию, — неожиданно посоветовал Андрей.

— Он от нас в двух шагах, — заметил Сашка скептически. — Мы и до перехода не доберемся, как окажемся в его лапах!

— Можем перескочить на следующей станции, — сказал Андрей. — Там другая сторона перрона — другая линия. Я знаю, я тут жил. Главное, чтобы поезд напротив уже стоял, тогда есть шанс, что двери закроются у мужика под носом.

— А если не успеют? — быстро спросил Сашка.

— Тогда кидаем этот сундук ему под ноги и удираем в другой конец вагона, — не задумываясь, ответил Андрей.

Сашка хмыкнул:

— Я так и вижу, как он легко его поднимает и начинает медленно приближаться к нам по проходу.

— А я бы на его месте не стал этого делать, — зло проговорил Андрей.

Сашка припомнил кувырки Костика и решил промолчать.

— Ладно, попробуем, — пробормотал он, когда поезд стал сбавлять ход.

Но всё пошло не так, как они рассчитывали. В момент, когда распахнулись двери, на другой стороне платформы поезда не было. От предчувствия неприятностей у Сашки екнуло сердце. Вертя головой и пытаясь одновременно видеть всё вокруг, оттого двигаясь вприпрыжку, он со всего маху саданул себе жестким ребром кофра по голени.

От боли в глазах вспыхнули звезды. Заскулив как маленький, Сашка присел, потирая ушибленное место, но понукаемый Андреем вынужден был заковылять следом, хотя почти ничего не различал перед собой от навернувшихся слез.

В гуще пассажиров они умудрились проскользнуть незамеченными. Андрей разглядел знакомую фигуру, метнувшуюся к дальнему выходу со станции, и облегченно вздохнул. Но когда в темноте туннеля показались фонари приближающегося поезда, ассистент на ходу обернулся.

Сзади них нарастал шум подходящего поезда, спереди к ним неумолимо приближался ассистент. Он никуда больше не торопился. Он шел прямо на них, размеренно пожирая разделявшее их расстояние, на его губах застыла нехорошая улыбка. Между ним и замершими на перроне ребятами само собой образовалось пустое пространство, которое никто не хотел пересекать.

И вдруг, будто ступив в лужу масла, ассистент дрыгнул ногами, развернувшись на пятачке. Застыв в нелепой позе, он попытался распрямиться, но ноги его не слушались. Они выскальзывали

из-под него, как выскальзывали лыжи из-под еще не умеющего кататься Мишки Сыромятникова.

Сконцентрировавшись, он смог устоять, замерев неподвижно, и медленно повернул к ним голову. Однако ноги опять поехали из-под него. Он дернулся, но сделал этим только хуже: теперь он стоял на самом краю платформы, медленно склоняясь назад. Стараясь за что-нибудь ухватиться, он отчаянно размахивал руками, пытаясь удержаться от падения на рельсы, и в какой-то момент ему это удалось.

Сашка видел, как точка равновесия его тела невероятно, вопреки законам физики, смещается вперед, к замершим от ужаса людям, будто невидимый канат тянет за нее, — ассистент выпрямлялся. Из толпы стремительно вынырнул человек и, желая помочь, выбросил вперед руку.

Это простое движение словно перерезало канат — ассистент отшатнулся и, уже не в силах ничего изменить, рухнул с платформы спиной вперед. Фонари поезда еще успели осветить его сгорбленную фигуру, пытавшуюся подняться с колен, а в следующее мгновение он скрылся под налетевшим составом.

Сквозь бешено стучавшую в ушах кровь Сашка услышал яростный нечеловеческий крик, и в ту же секунду ударил по ушам рев аварийных тормозов, отшатнулись от края платформы пассажиры. Словно во сне, Сашка смотрел, как набежавшие люди в униформе оттеснили всех с перрона, как подался назад поезд, и из-под него извлекли тело.

Андрей бормотал как заведенный:

— Я только хотел замедлить его шаги… Я только хотел притормозить его!

На черном плаще ничего не было заметно. Их преследователь просто неподвижно лежал на носилках, а руки и ноги его свисали под странными углами. Словно у него не было костей.

Подлетевшие медики занимались им недолго. Один из них прослушал его грудную клетку, посветил в глаза и безнадежно покачал головой. Накрыв изуродованное тело простыней, его увезли на каталке.

«Доигрались! — стучало в Сашкиной голове, пока он наблюдал суету вокруг мертвого тела. — Допрыгались!»

Перед его глазами всё еще стояла картина падающего на рельсы человека. Какой бы он ни был, плохой или хороший, глупый или умный, он исчез, испарился с лица земли, и теперь его не вернуть. Кому нужна какая-то книга, если в погоне за ней погибает человек!

Сашка никогда не понимал фильмов, в которых герои прикладывают неимоверные усилия в погоне за богатством, — это казалось ему глупым. Зачем терять попусту время, если в мире еще столько интересного! А эта книга в его глазах ничем не отличалась от обычного солидного банковского счета. И вот одна глупость — страсть к обладанию неким инструментом, могущим дать тебе то, чего нет у других, — привела к желанию отобрать его во что бы то ни стало и, как результат, — к смерти.

Смерть только на экране не страшна, но Сашка доподлинно знал, что она такое: ему довелось видеть захлебнувшегося в бассейне мальчишку, и он никому не пожелал бы пережить ощущения, когда еще теплое тело бессильно обвисает у тебя на руках, холодеет, и никакие твои усилия не способны вернуть его к жизни. Тогда вовремя прибывшие медики спасли жизнь, но сегодня они же оказались бессильны.