Арсен Люпен
Шрифт:
– Садитесь, - сказал Бахметьев, - двенадцать баллов, - и повернулся к Овцыну: - Беда мне с тобой, Степа. Втравишь ты меня в войну с Англией, потому что ей твой средиземноморский флот не понравится.
– Несомненно, - согласился Котельников.
– На примере кампаний Ушакова и Сенявина ясно видно, что...
– Довольно! Довольно!
– перебил Бахметьев.
– Вас не спрашивают. Замолчи, пожалуйста.
Остановился, чтобы сформулировать свое окончательное суждение; по вопросу о проливах, но высказаться не успел.
В курилку
– Очередной номер! Опять Арсен Люпен! Молодчинище! Опять обложил Ивана!
– Стой!
– И Бахметьев поймал его за руку.
– Что случилось?
– Пусти!
– Костя физически не мог говорить, когда его держали.
– Вы понимаете, до чего здорово! Он прислал ему целый букет цветов.
– Кто, кому, почему и зачем?
– не понял Бахметьев.
– Конечно, Арсен Люпен Ивану, а не наоборот. Ты дурак. Здоровый букет с какими-то ленточками, и на карточке написано: "За незабываемое сольное выступление такого-то числа в столовом зале Морского корпуса от благодарного поклонника" или что-то в этом роде.
– Врешь, - усомнился Домашенко.
– Откуда ты знаешь, что там написано?
– Нет, не вру. Мичман Шевелев видел. С ним Иван советовался насчет французского языка. А потом рассказал нашим.
– Иван рассказал?
– И Бахметьев покачал головой.
– Ты что-то путаешь.
– Да нет же! Ты идиот. Шевелев, конечно. Он у нас в прошлом году капралом был. Ну и рассказал по дружбе.
– Спасибо, - сказал Бахметьев.
– Теперь все ясно. А то я испугался, что ты Арсен Люпен и выбалтываешь свои секреты.
– Я?
– ахнул Патаниоти.
– Арсен Люпен?
Сразу же распахнулась дверь из классного коридора, и в нем появилось темное лицо Ивана Посохова. Одно мгновение была пауза. Потом Посохов широко улыбнулся и закивал головой:
– Ну-у! Курите-курите! Только скоро будет звонок.
– И, продолжая кивать, исчез.
– Фу!
– вздохнул Патаниоти, - Напугал.
Но Овцын приложил палец к губам, на цыпочках подошел к двери, осторожно ее раскрыл и выглянул в коридор.
Посохов, согнувшись, стоял у стенки и завязывал шнурки на ботинке. Увидев Овцына, лукаво ему подмигнул, выпрямился и пошел прочь.
Овцын даже отшатнулся назад. Слишком необычайным и страшным показался ему подмигивающий Иван.
– Вот черт!
– негромко сказал он.
– Подслушивал.
– Наверняка, - согласился Домашенко, - такая у него натура, и, подумав, добавил: - Впрочем, я тоже хотел бы знать, кто этот самый Арсен Люпен.
– Зачем?
– спросил Бахметьев.
– Я бы посоветовал ему бросить это дело. Слишком оно рискованно.
– Конечно, рискованно, страшно рискованно, - заволновался Котельников и от волнения покраснел.
– Ведь это же ужас какой-то. Никогда в нашей истории ничего подобного не случалось, и, если его поймают, его наверняка вышибут.
Бахметьев усмехнулся:
–
Он был прав. Эпопея Арсена Люпена сразу выросла за пределы простой шалости, и начальство, конечно, постаралось бы так с ним расправиться, чтобы другим было не до шуток.
– Будьте уверены, - сказал Домашенко, - ему жарко будет, если его изловят. Он совершенно правильно делает, что даже от нас скрывается.
– Ну вот еще!
– возмутился Патаниоти.
– Как будто мы проболтались бы.
– Не волнуйся, грек, - успокоил его Бахметьев, - он не о тебе думает. Он знает, что ты надежен, как скала, и отнюдь не болтлив.
Но ирония его была слишком очевидной, и Патаниоти нахохлился:
– Чепуха! Ты болван! Просто хочется знать, кто же он такой.
– В самом деле...
– медленно повторил Бахметьев.- Ну что ж, я полагаю, что это кто-нибудь из нашей роты. Больше никто не посмел бы так свободно шататься по всему корпусу. И, надо думать, какой-то отчаянный мужчина.
– Отчаянный!
– даже вскрикнул Котельников.
– Сумасшедший, а не отчаянный. Лезть на такую авантюру перед самым производством.
– Не смей!
– в свою очередь рассвирепел Патаниоти.
– Ты тля, вот ты кто!
– Нет!
– тихо сказал Овцын.
– Он не сумасшедший, а герой. И, будьте спокойны, его не поймают.
В коридоре задребезжал звонок, и Бахметьев пожал плечами:
– Одно из двух: или поймают, или нет. Джентльмены, идем по классам.
7
Иван Посохов купил себе карманный французский словарь и изготовился к длительной борьбе со своим врагом. В частности, начал систематически заносить свои наблюдения в красную записную книжку.
Одну из страниц этой книжки он украсил красивой, с каллиграфическими завитушками, надписью: "Дело Арсена Люпена". И ниже, в подобающем месте, пометил: "Приложения (смотри в карманчике переплета)- визитные карточки, при различных обстоятельствах полученные разными лицами, всего числом девять штук, из них четыре с надписями".
На последующих страницах он развернул целую стройную систему. Слева подробно излагались события и обстоятельства дела, а справа помещались комментарии и умозаключения.
Все вместе было великолепной смесью канцелярщины с детективной литературой, и особенно хорошо выглядели, заголовки, которыми характеризовались отдельные эпизоды:
"Таинственные визитные карточки", "Ночное приключение капитана первого ранга Ханыкова", "Случай с брюками лейтенанта Стожевского".
Этот последний случай дал Посохову материал для очень смелого и оригинального вывода. Он написал: "Не подлежит сомнению, что в деле этом замешаны два человека, оба высокого роста и отменные гимнасты".