Арсенал эволюции. Путь шамана. Дилогия
Шрифт:
В возрасте около тринадцати лет неожиданно в жизнь Шамана ворвались ниндзя. Вот так, ни с того ни с сего, в один прекрасный день он просто забредил забытым учением японского клана крадущихся. В его доме, к удивлению матери и отчима, солидными тиражами стала появляться литература, изобилующая в названиях такими терминами, как «ниндзя», «шиноби», «крадущиеся», «сюрикен», «катана» и прочие.
Однажды отчим втихаря, понадеявшись, что пасынок не заметит, умудрился продать одну из книг — на бутылку не хватало. Но Шаман заметил… Папаня — между прочим, довольно нехилый мужик — таких дров не получал ни на одной из своих
Шаман же, недолго думая, бросил своего тренера и целенаправленно пошел кочевать из секции в секцию, которые в те времена стали появляться словно котята по весне. Сашка стремился найти хоть какую-нибудь информацию о том, где и у кого можно научиться искусству таинственного клана.
А потом он пропал. Вот так, примерно в шестнадцатилетнем возрасте, взял — и бесследно испарился. Родители его все твердили, что Саня поехал учиться, но куда и на кого — сами не знали. А во дворе ходили слухи, будто однажды в спортзал, где в то время занимался Шаман, пришел странный лысый мужичок неопределенного возраста в бесформенных одеждах с отрешенным взглядом. Он о чем-то пошептался с тренером, и после того как наставник отрицательно замотал головой, покинул зал. Шаман, видимо, что-то учуял и вышел за ним, а со следующего дня ни мужика, ни Сани больше никто не видел.
Мой друг детства вернулся через пять лет совершенно другим человеком. Он сам отыскал мою съемную квартиру. Как сейчас помню тот вечер.
Я с минуту безмолвно пялился на товарища ошалелым взглядом, а возмужавший за время отсутствия Шаман стоял на пороге, смотрел на меня уверенными спокойными глазами и улыбался. Наконец осознав, кто находится передо мной, я заорал от радости как фанатка, увидевшая кумира, и бросился с дружескими объятиями.
После того как я все-таки сообразил пригласить гостя в дом, Шаман бесшумно проскользнул в зал, плавно уселся на кресло, а от предложения накатить за встречу наотрез отказался. Пришлось удрученно ставить чайник и скрести по сусекам в поисках заварки либо чего-нибудь подобного. А себе я все-таки достал пиво из холодильника.
На вопросы о своем исчезновении Сашка отвечал уклончиво, давая понять, что правды все равно не выложит. Зато я вещал как Эдвард Радзинский, правда, лишь о том, что произошло за последние пять лет.
Между прочим, Шаман объявился аккурат к достаточно пикантному моменту моей биографии. Как раз в ту пору я кинул на деньги довольно серьезных ребят, а те, как назло, взяли да и вычислили меня. Конечно, слегка побили — чтоб страху нагнать, — и поставили на «счетчик». Вступать в конфликт и подключать друзей не имело смысла — кренделей бы всем досталось: уж слишком солидными оказались оппоненты. То ли боксеры, то ли тайцы из довольно мощной группировки, для виду называвшейся спортивной секцией. Оставалось лихорадочно искать деньги на откуп. Об этой щекотливой ситуации я Шаману тоже рассказал мимоходом.
Тогда, внимательно выслушав меня до конца, Саня улыбнулся и сказал:
— Дружище, это не проблема, лишь временное неудобство. Я помогу тебе от него избавиться.
— Саня, ты, видать, не все понял. Я твои методы знаю. Бойцы там серьезные, их много. В асфальт закатают — и только потом спросят, как зовут, — попытался отговорить
Шаман от этих слов немного поморщился с видом, будто я мифы Древней Греции ему за правду выдаю.
— Не прав — значит, поступил неправильно, так? — уточнил он. — Только вот почему? Тебе ведь нужны были деньги? Ты их раздобыл. Сделал то, что тебе нужно, — значит, поступил правильно.
— Правильно для себя, но не для них. Им теперь нужно вернуть свои бабки.
— И они в этом тоже будут правы.
— Е-мое! Так кто ж тут, по-твоему, прав, кто виноват?
— Тут виновных нет, Арсений. Каждый хочет, чтобы эти деньги были у него, и прав тот, кто этого добивается.
— Забавная у тебя философия, дружище. Вот, например, тебе захочется, чтобы у тебя был мой ноутбук. Ты меня тогда — хрясь ножом под лопатку, и все! Добился своего. Молодец, хороший мальчик!
— Ну нет! Мне твое общество дороже ноутбука, поэтому живи пока. — Шаман хитро подмигнул.
— Хорошо, допустим, не я. Допустим, абсолютно тебе не знакомая бабка-процентщица с ноутбуком. В расход тогда бабулю? Топориком?
— Ну… Если сильно понадобится ноутбук — тогда да. — Шаман смотрел на меня абсолютно серьезно и спокойно.
— Ну ты монстр! — безразлично констатировал я, но потом, вспомнив, с надеждой спросил: — Так что там с моим временным неудобством ты удумал?
— Есть у меня одна фишка — не боись, проблем не будет.
— И что мне теперь, звонить этим ребятам и на хрен посылать?
— Да.
— То есть… Серьезно? — удивился я.
— А кто тут шутит?
Уверенность Шамана мгновенно, как грипп, заразила и меня. Тем более что в желудке плескалось достаточное для смелости количество пива. Я достал трубу, набрал номер и включил громкую связь. Через пару гудков из динамика раздался знакомый басовитый голос, который немного поубавил мой пыл:
— Ну что, недоносок, нашел деньги?
Посылать обладателя голоса на самом деле совсем не хотелось, но и облажаться прямо на глазах у Шамана было бы стыдно.
— Недоноска ты у себя в штанах увидишь. А вот про деньги можешь начинать потихоньку забывать. Так и передай своим подружкам. — Я изо всех сил старался говорить убедительно, еле сдерживая дрожь в голосе.
Хмель вместе с куражом куда-то улетучился.
— Мальчик, ты, наверное, ошибся номером. Это — я, Борис, и ты мне должен штуку баксов. Не забыл? И если завтра к девяти часам утра тебя с этой суммой не будет на стадионе в лесу, мы сами придем в гости и разберем тебя на запчасти. — Зная того, кто со мной разговаривал, сомневаться в правдоподобности угроз не приходилось. У них по старинке: пацан сказал — пацан сделал.
Шаман внимательно слушал разговор, затем удовлетворенно кивнул и шепотом произнес коротко:
— Лес.
Внезапно я понял, что собственными словами загнал себя в такую переделку, из которой дороги назад не было. Понадеялся на старого товарища! И если Сашкиной фишкой был не отряд ОМОНа или грандиозные откупные, что вряд ли, тогда мы влипли по самые помидоры. И чем я только думал, когда согласился на эту провокацию?
От кипящего в голове адреналина и безысходности страх исчез, осталась только едва контролируемая ярость. Я злобно прошипел в трубку: