Арсенал-Коллекция, 2012 №3 (3)

Коллектив авторов

— Если говорить о Валентайнах, у них хорошие пере­говорные устройства, рация?

— Радиостанция у них хорошая была, ничего не скажешь. Она работала на фиксированных частотах неплохо. Радио­станция называлась у нас — 9РС, а у них, я уже забыл сей­час, цифра была 19. Я запомнил, что у них фиксированные частоты. Мы горя в этом отношении не знали. Переговор­ные устройства в танке у них неплохие.

— Вы командир танка, и вы же командир орудия, да?

— Да.

— Как заряжающему командовали?

— Он сам

знал. У них удобно, хватаешь за ручку, выдер­нул ее, снаряд не горизонтальный, а часть боеукладки, чтобы было быстрее, вертикальная. Поднимаешь и сразу. Снаряды-то не тяжелые.

— Какие-то лимиты по снарядам были?

— То, что входит в боекомплект. В зависимости от бое­вого комплекта. Порядка 40. От 30 до 40.

— На "Валентайне" какой процент осколочно-фугас­ных и бронебойных?

— Бронебойных, конечно, меньше. Осколочных побольше.

— Вас использовали, как танки непосредственно поддержки пехоты, или все-таки как танки прорыва?

— Как непосредственная поддержка пехоты. Механизирован­ная бригада пехоты были и наш танковый полк, всегда было тесное взаимодействие. Они нас вперед гонят, мы их вперед.

— Десантники на броне были?

— Были. Тяжелая судьба у этих людей.

— В первом бою против кого вы действовали?

— У немцев пехота впереди не шла. Впереди шли танки, бронетранспортеры, отдельные артиллерийские установки. Пехота была, но редко. А так были машины, бронетранспор­теры. На машинах подвозили пушки, пулеметы.

— Удалось подбить?

— Не знаю. Стрелять, стреляли, но не знаю.

— Первый бой был на Матильдах?

— Да. А Шермана получили в 44-м году.

— Когда вас отвели на переформирование, вы пере­дали свой танк?

— Он был уже подбит. В борт попали, гусеницу раздели. Мы встали и нас долбили, 2-3 снаряда попало.

— Не пробило броню?

— Пробило нижнюю часть. Первый раз мы даже спаслись все.

— Несколько раз подбивали?

— Да. Первый раз все спаслись.

— Танк вытаскивали?

— Танк вытаскивали, ходовую часть выведут из строя, все работает, и двигатель, и пушка, но ты трогаться не можешь, ты уже мишень. Ждешь, когда тебя оттащат в лощинку.

— Было такое, что запрещали покидать танк, пока он не сгорел?

— Нет. Вы понимаете, это все разговоры. Спрашивают, почему ты не сгорел. У нас таких командиров не было. Мо­жет быть, мне везло на командиров. Когда загорится танк, мгновенно начинают рваться снаряды. Успеешь выпрыгнуть, хорошо. Не успеет...

— Из Матильды легко было выбраться?

— Там размеры внутри были большие. Трудности не со­ставляло.

— Танк подбили, надо сразу выпрыгивать? Или если он не горит, можно остаться?

— Не только можно, но и нужно остаться. Если башня кру­тится — стреляй.

— У вас в полку были тягачи, или танками оттягивали?

— Были тягачи, но с ними было плохо, больше всего от­тягивали

танками. Хотя запрещали. Трактора были, С-80, та­кие мощные трактора, но против танка они слабы, конеч­но. Уже позднее появились тягачи на базе танка Т-34.

— А первого немца помните?

— Первого немца мы увидели под Сталинградом. Мы даже не поняли немцы это или румыны. Когда их уже сгруппировали, их группировали и партиями отправляли по­дальше в тыл. Пешком они шли. Многие обуты в тряпки, портянки.

— А вы в чем воевали? Были полушубки, или ленд- лизовские костюмы?

— Ленд-лизовские костюмы давали только старшим офи­церам, нам давали комбинезоны. Если повезет — трофей­ный или американский, эти комбинезоны были меховые, а так — телогрейки. Были меховые жилетки. Одеваешь ее, сверху комбинезон, вроде тепло, тем более, еще на жалюзях погрелся, брезентом накрылся. А меховые куртки, шта­ны — это старшая категория, командиры бригад, команди­ры полков. Это все присылали американцы. Мы получали своеобразные шинели, мы их называли из английского сукна. Сапоги старались заполучить у немцев. Они делали хорошие сапоги. С металлическими шипами, они и в грязь, и в воду теплые носки, сапоги были хорошие. У американ­цев и англичан были ботинки, сапог не было.

— Мылись, стирались?

— Иногда. В основном на формировке приводили себя в порядок. Я тогда даже не брился, что было брить, пушок. Хотя когда я уходил, у отца была бритва еще с Первой ми­ровой войны, Золинген. Он мне сказал, вот на эту бритву. Умывались, то умывались, старались умываться, самому не­приятно, когда ты не умыт. Бани были позднее, начиная с 43-го года. А в 42-м году, когда отводили в пределах армей­ской, фронтовой полосы.

— Вши были?

— Были. Особенно зимой 43-го — 44-го годов, когда мы наступали, не останавливаясь шли вперед. Подзавшивели. Когда дошли до Могилевск-Подольска — там уже привели себя в порядок, там баня была. В Могилеве-Подольске в квартирах даже ванны работали. А вот уже с весны 44-го го­да мы были чистыми.

— Вас отвели на переформировку в 43-м году, и вы уже получили танки Валентайны?

— Да. А Шермана в 44-м году.

— Валентайны требовали постоянного, большого ухода?

— Думаю, что нет. Они особого ухода не требовали, лишь бы были заправлены горючим и маслом. Двигатель JMC, двухтактный, хороший, прекрасный двигатель был. Нет, они не требовали большого ухода.

— Была взаимозаменяемость в экипаже?

— Жизнь заставляла. Командир танка должен быть все­гда уметь сесть за рычаги управления, вести машину, это в крайнем случае, когда ранен или погиб механик.

— У вас был такой случай?

— Один раз было, садился на короткое время. Механик го­ворит: "Командир, не могу больше рычаги работать". Тяже­ лая все же работа за рычагами работать, и ноги работают, и руки. И я его просто подменил. Вообще такая задача, ког­да жизнь заставит, сам сядешь, ты же знаешь, как завес­ти машину, как трогаться с места.