Артефакт
Шрифт:
– Господи Иисусе, прости раба Твоего неразумного!… – неожиданно взвыл партнер по бизнесу, так что у меня даже мурашки по телу пробежали. Он рухнул на колени, а затем еще и лбом в пол воткнулся. Выглядело это так, будто из него стержень выдернули.
Сначала я даже не понял, что это он со мной говорит, – подумал, припадок у него какой-то, – но этот тип на карачках пополз в мою сторону и вцепился мне в ногу. Тут до меня, наконец, дошло, в чем дело… Я ведь был для них покойником со стопроцентной гарантией:
Однако образ воскресшего мученика меня не особенно вдохновлял, да и актер я неважный. Поэтому я отринул от себя кающегося грешника и сделал это не очень-то деликатно – ударом ноги…
Грешник отлетел метра на полтора и упокоился, привалившись спиной к холодильнику.
Его напарник проявил большую устойчивость к религиозным предрассудкам и, адекватно оценив финальный акт нашей маленькой оккультной церемонии, потянулся рукой за спину. Я заметил это вовремя и провел аналогичный маневр…
– Не успеешь, – покачал я головой.
Он замер, глядя на меня испытующе.
– Помнишь, там, в кабаке? Ты думал, что успеешь, и не успел… – почти благосклонно улыбаясь, я перенес вес на левую ногу. – А теперь не успеешь выстрелить, и что тогда?..
Он напрягся, заподозрив неладное, и потянул-таки ствол из-за пояса, однако поздно: я обрушился на него и сбил с ног. Он ударился головой о край столешницы, но это его не вырубило. Я навалился сверху, выкручивая руку, в которой он держал пистолет.
Кегля позади меня развязывал Ирку, которая от нетерпения подпрыгивала вместе со стулом.
– То-то я думаю: как это твой труп в морге затерялся. Мне это сразу подозрительным показалось… – послышался хорошо знакомый мне голос.
Я обернулся: Гельман стоял в дверях, направив на меня маленький аккуратный «браунинг», однако в его руке эта игрушка стоила многого.
Оставленный без присмотра «красавчик» живо вывернулся из-под меня, вскочил на ноги и, злорадно ухмыляясь, ткнул пистолетом мне в ухо.
Виталик так и не успел развязать Ирку и теперь покорно стоял, сложив руки на затылке. Лицо его было безучастным – вероятно, «истощенные батарейки» все же сказывались на его эмоциональном восприятии…
Глава семнадцатая
В очередной раз меня везли за деньгами… Я знал, где деньги, – теперь действительно знал. Ячейка в банке, которая не сработала в моей реальности, здесь просто обязана открыться – ключ-то был от нее…
На этот раз меня не стали запихивать в багажник, и на том спасибо. Кеглю с Иркой усадили в другой автомобиль, и наш кортеж
В банк мы вошли втроем: я, Гельман и его новая правая рука, надушенный красавчик Галис – так его звали.
Тот же клерк, укрытый за бронированным стеклом ресепшен, встретил нас идеальной пластмассовой улыбкой и вежливо поинтересовался целью нашего визита.
Гельман объяснил, что мы хотим забрать содержимое арендуемой нами ячейки, естественно – с соблюдением всех необходимых формальностей.
Формальности оказались не слишком сложными – надо было всего лишь предоставить документ, удостоверяющий личность арендатора ячейки, ну и самого арендатора, конечно. Однако тут вдруг выяснилось, что ячейка под номером шестьсот шестнадцать арендована вовсе не Яниным Валентином Викторовичем, а кем-то другим…
Клерк вежливо, но неприступно улыбнулся Гельману, тот ответил ему не менее лучезарной улыбкой. Они оба развели руками, Гельман извинился за возникшее недоразумение, и мы несолоно хлебавши покинули гостеприимный банковский офис.
На улице Гельман улыбаться перестал и зашипел на меня как змея:
– Ты что ж делаешь, гаденыш! Хочешь, чтобы я сразу тебя пришил? Не выйдет, парень. Я из тебя эти деньги калеными клещами вытягивать буду!
– Не получится, Михалыч, – безнадежно вздохнул я. – Больше у меня никаких вариантов нет. Это правда.
– Посмотрим… – буркнул он, и меня снова запихнули в машину.
Гельман хозяйничал в моей квартире, как у себя дома. Ирку он запер в спальне, а нас с Кеглей, в наручниках, закрыл в ванной, вероятно, чтобы мы, не дай бог, в окно не выпрыгнули. Дверь чем-то подперли снаружи. Мы оказались в полной темноте.
– Что он с нами сделает? – флегматично поинтересовался Кегля.
Я снова был приятно удивлен: оказывается, Виталик в критических ситуациях умел сохранять самообладание. Кажется, я начинал уважать этого беспутного сукиного сына… Хотя, возможно, это все еще давали себя знать севшие батарейки.
– Меня он, видимо, будет пытать, а тебя… даже и не знаю, на что ты ему сдался.
– Что, серьезно? Пытать?
– Он уже пробовал.
– И что?
– Неплохо.
– Что неплохо?
– Неплохо у него получается.
– Но ведь это незаконно! – возмутился Виталик. – Он же не бандит все-таки, ты же можешь и в милицию заявить.
– Если жив останусь…
– Надо тебе спасаться, – вздохнул Виталик. – Как твой медальон работает?
– Понятия не имею. Похоже, как ему вздумается, так и работает. Мои пожелания его не волнуют.
– Можно посмотреть?
Я снял с шеи медальон:
– Вряд ли ты тут что-то разглядишь…
– На ощупь приятный, – заметил Виталик. – Жалко только, что он один, а не два, – так бы мы могли вместе смыться…