Артефакт
Шрифт:
Отправив рабочих Марии дочищать другие участки, археологи подобно козам начали обнюхивать каждый квадратный метр. Но в радиусе ста метров ничего не обнаружили. В середине второго дня, возвращаясь на обед, Мария присела у можжевелового куста между валунами. Роман с Мурадом уже увидели лагерь, когда услышали её крик. По застывшей тридцатиградусной жаре так рванули, что она едва успела застегнуть шорты.
– Ой, Мурад, взгляни, есть ли стена за кустом?
Мурад, сжимая можжевельник, прорвался сквозь него и завопил:
– Да! Есть проход!
Мария рванулась сквозь колючки, но Роман Семёнович поймал её и крикнул Мураду, чтобы
– Ну ты же опытнее этой кладоискательницы: куда же без фонарей и снаряжения! Всё, идём на обед, не забудешь и свой пистолет прихватить, тогда и нырнём... А ты-то как сообразила?
Покраснев, девушка призналась, что, сидя на корточках, почувствовала, как нежную попу гладит вкрадчивый сквознячок, скользящий из куста. Поскольку воздух был плотнее парного молока, это насторожило...
– Вот, Мурад, каким местом делаются великие открытия, - посмеивался Роман, и они согласились, что учёным может стать лишь тот, кто сигналы мироздания ловит не только мозгом...
Взяв всё необходимое для разведки и предупредив Вафу, проводившую их до лаза, они протиснулись сквозь куст и осветили известняковые стены неширокого, но в человеческий рост хода. Уже через десять метров в стене обнаружилась естественная полость размером с небольшую комнату. Определённо, древние ессеи позаботились о вентиляции, и за отсутствием внешних жара и пыли дышалось довольно сносно.
Если бы не притормаживания Романа Семёновича, Мария бы - птичкой. Но облететь внушительного препода было невозможно, да и флегма-Мурад осаживал. Терпеть ей пришлось недолго: через полсотни метров они уткнулись в заветную дверь. Под страстные девичьи стоны мужчины неторопливо осматривались, прикидывая возможные сюрпризы. Коротко поспорив, Роман отвёл подпрыгивающую искательницу, и Мурад медленно отворил дверь.
Они зачарованно стояли у входа, и бегающие лучи выхватывали из спрессованной темноты полки с запечатанными глиняными кувшинами, характерный восьмичашечковый масляный светильник из мрамора - ханукию, похожий на светильник кувшин с хрустальным шаром в цветке горлышка, ритуальный духовой музыкальный инструмент из рога барана - шофар, кружку для омовения рук, указку для чтения Торы - яд, коробочки с отрывками из Торы - охранные амулеты тфилин, четырёхгранные детские волчки - дрейдл, курильницу, непостижимо сохранившую аромат сандала, керамические бочонки с окаменевшими пряностями...
Половину смогли унести в сумках и до темноты успели бегло осмотреть свои сокровища. К 850 ранее найденным в 1947-56 годах Кумранским свиткам можно было добавить ещё пару десятков неизвестных науке апокрифов и не обнаруженную в Кумранских пещерах Книгу Эсфири.
Мария ахала, а Роман с Мурадом качали головами, боясь поверить в то, что нашли. Какое-то интуитивное волнение отрывало их от благоговейного разглядывания и заставляло бегло просматривать, сортировать и упаковывать находки. Загадкой было, куда и когда исчезла община ессеев, оставив в замурованном, но не скрытом склепе спасённые реликвии. Но однозначно надо было консервировать раскопки и, свернув выполнившую свою задачу экспедицию, вывозить раритеты в безопасное место.
И здесь Мария достала из сумки странную керамическую пластину размерами 30х20х5 сантиметров. Гладкий и цельный футляр от тепла её рук засветился и вдруг распался, обнажив холст в рамке из красного дерева, с которого смотрела... Мария. Это было не видео и не голограмма: девушка на холсте была живая.
Внизу холста струилась арабская вязь, и Мария прошептала, переводя: “я здесь дышал Твоими небесами...”
– О Господи...
– она вся дрожала, - неужели нашла?
Мария с восторгом обнимала взглядом своего двойника, и та, казалось, удивлена была не меньше.
– Если я, боюсь надеяться, догадываюсь - это моя тёзка и праматерь... уроженка Мигдал-Эль,- голос Мари понизился на пол-октавы.
– Вот вам, Роман Семёнович, нерукотворное чудо: художник - Христос... Мурадушка, милый, я не могу отдать, прости: ну ты же видишь - кто там!
– Она права, Мурад, кажется, ситуация выше национальных приоритетов. Всё остальное с лихвой им возместит.
– Так тому и быть,- неожиданно легко согласился Мурад, и Роман подумал, что любовь, пожалуй, последнее сокровище этого раздрайного мира.
Полог шатра приподнялся, и покрытый пылью бородач в чёрном мусульманском уборе стволом автомата показал им на выход.
Перед шатром стояли три моджахеда в пустынных пятнистых камуфляжах.
– Кто такие и что здесь делаете?
– перевёл быстро Мурад и ответил, что он работник департамента древностей и музеев, с ним двое русских учёных , остальные местные - повариха и рабочие археологической экспедиции.
Главарь шагнул к Марии и протянул руку к картине. Испуганная девушка перестала дрожать и спрятала свою святыню за спину. Левой лапищей верзила ухватил её за грудь и, притянув к себе, правой вырвал картину. Мурад оторвал лапу от груди Марии и упал от удара прикладом карабина.
Роман заслонил Марию, его тоже сшибли с ног и сковали наручниками с Мурадом охранники главаря, который, удивлённо уловив сходство портрета и женского трофея, отошёл к стоящим под дулами его коммандос Вафе и рабочим. Гортанную и короткую речь, еле шевеля губами, перевёл очнувшийся Мурад: воины ислама объявили джихад неверным, и крестьянам предлагается встать под чёрное знамя. Родственники Мурада молчали, а Вафа ответила, что они мирные люди и у них другая вера. Её отвели в сторону, приказали мужчинам встать на колени и экономно-деловито выстрелили им в затылки. Затем отправили Вафу заканчивать с готовкой и, издевательски повесив на шею обнажённой Марии её портрет, долго и безжалостно насиловали девушку. Вафа кричала: не трогайте - возьмите меня, Мария кричала, мальчики, не смотрите, а Роман и Мурад дрались ногами так яростно, что уложили троих бандитов, пока их не измесили прикладами. Оттащив к лазу и срубив можжевеловый куст, их бросили в карман стены, сковав и ноги.
Насытившись телом потерявшей сознание жертвы, джихадисты потребовали продолжения банкета. Прежде чем приступить к еде, Вафу заставили попробовать все приготовленные ею блюда. Молча исполнив приказ, она перетащила Марию к роднику и, омыв и вытерев, перенесла на руках в палатку. Когда девушка, так и не выпустившая из рук картину, застонала, выкарабкиваясь из спасительного забытья, Вафа легла рядом и обняла, утешая. И почувствовав резкую боль, поняла, что первый бой со зверьём, начавшим терзать её страну, она выиграла...