Артефакты древних могильников
Шрифт:
Саннаэтель жил, словно на вулкане, ожидая каждую минуту подвоха. И Ранхгарт превзошел самого себя, таки добившись, чтобы Саннаэтеля сорвался.
Произошло это через две недели. Две спокойных, умиротворяющих недели, когда Саннаэтеля никто не трогал, и он уже решил, что все самое плохое позади.
Глава 17
Саннаэтель старался избегать любых мероприятий, устраиваемых в Академии, веселые и шумные студенческие вечеринки его не привлекали. Но среди празднеств были такие, игнорировать которые он не мог. Бал Весеннего Равноденствия считался одним из самых любимых и значимых событий для всех без
Ализе и Саннаэтель неохотно собирались на праздник. Она — из-за плохих воспоминаний, ведь именно на этом балу она познакомилась со своим мужем. А, Саннаэтель… просто потому, что не любил никакие праздники и веселья, шум, и суматоху. И это было очень удивительно, поскольку он был эльфом, а эльфы всегда славились любовью к праздникам.
…Ах, этот Бал Весеннего Равноденствия, как же его все ждали! Ведь это был не просто танцевальный вечер, на этом балу разрешалось ВСЕ, ну, почти все. Алкоголь — рекой, как на великосветских балах в королевствах, никаких моральных ограничений на любовь, нужно лишь обоюдное согласие.
А еще на этом балу все надевали маски.
Маски и маскарадные костюмы, словно по волшебству, снимали все ограничения… и тормоза, давая настоящей натуре, обычно спрятанной глубоко внутри каждого, вырваться на волю.
Казалось бы, зачем преподаватели идут на такой риск? Так вот, это делалось умышленно, мало ли в каких обстоятельствах могут оказаться выпускники Академии? Знать, как они поведут себя в тех или иных обстоятельствах было жизненно необходимым, а такой чудесный бал как нельзя более кстати подходил для этого. С одной стороны — полная раскрепощенность, с другой — зоркие глаза наставников, внимательно следящие за каждым шагом пьяных от вина ли, или опьяненных любовью воспитанников.
Академия магии была создана в первую очередь для того, чтобы помочь существам, обладающим сверхвозможностями, контролировать их. Разные расы, разные способности — в Академию принимали всех.
Фейри, гурии — у разных народов их называли по-разному. Соблазнительные искусительницы, перед очарованием которых не мог устоять никто. Во время учебы их заставляли держать под контролем свои способности, но поскольку юные фейри этого делать не умели, их принуждали носить артефакты, блокирующие эту их особенность. И лишь во время этого бала им не только позволялось, но даже поощрялось использование своих чар. Блокирующие артефакты снимались, и феи погружались в волны чувственных наслаждений, унося с собой выбранных спутников. В объятия фейри хотели попасть все студенты. По Академии ходили тысячи раз перевранные рассказы вкусивших ласки фей в эту волшебную ночь.
Жаль, что в Академии училось совсем мало фей, всего пять. А значит, столько будет и счастливчиков, получивших неземное блаженство.
Саннаэтель с сестрой стояли недалеко от входа в зал. Он с тоской смотрел на толпу, бурлящую перед ним, но маска на лице, к большому счастью присутствующих, скрывала это. Иначе от его уныния все лепестки их радости свернулись бы в трубочку и почернели бы, скукожившись.
На Саннаэтеле был… костюм эльфа, который дополняла маска не то ежика, не то скунса, а может, енота. Кого-то серого с острым любопытным носиком. Саннаэтель взял первую попавшую под руку, из тех, что ему предложили.
Стоит он, стоит, обозревая зал, ожидая, когда появится возможность покинуть это сборище, и вдруг девушка, с ног до головы закутанная в покрывало, схватила его за руку, приглашая потанцевать. Он подозрительно осмотрел ее. Ростом ему по плечо, хрупкая, миниатюрная,
Одна его рука на талии девушки, ее рука — на его плече, кисти других рук соединены, ничего фривольного или недопустимого. Они закружились в танце. Рука девушки поползла по его плечу, остановившись лишь, когда дотронулась до открытого участка кожи на шее. Ее пальцы скользнули под воротник рубашки, проворно расстегнув верхнюю пуговицу, потом еще одну. Девушка вырвала свою вторую руку из захвата руки Саннаэтеля и уже обеими руками гладила его грудь, расстегивала пуговицы все ниже и ниже, и предоставляла возможность рукам Саннаэтеля полностью захватить ее в свои объятия.
Саннаэтель сначала опешил от такого напора, потом поддался ему, позволяя делать с собой все, что заблагорассудится. Но едва лишь руки девушки коснулись его живота, как он, словно очнувшись, грубо перехватил ее кисти, отбросив от себя. Запахнул рубашку, развернулся и быстро вышел из зала, оставил девушку одну посреди танца. Она растеряно смотрела ему вслед, не понимая, как такое случилось, и как такое вообще возможно.
— Мия, что произошло? Почему он ушел? — спросил подошедший к ней мужчина в маске.
— Я… я не знаю… не понимаю. Ранхгарт, он мертвый! Он не откликнулся на мой призыв?! Он мертв!
— Как это мертв? — удивился Ранхгарт, поскольку это был, именно он. — Любовный зов фей чувствуют все, а сопротивляться ему могут лишь немногие.
— Он почувствовал, но не откликнулся! Я не понимаю, как такое возможно, — удивленная, даже слегка задетая подобным отношением Саннаэтеля, возразила Мия.
— Он не откликнулся, или преодолел зов? — вдруг стал уточнять Ранхгарт.
— Не откликнулся! Он словно мертвый, как зомби, или находящийся в коме. Я с таким еще не сталкивалась.
— Это становиться интересным, — прошептал про себя Ранхгарт. — Значит, дорогой Саннаэтель, ты что-то скрываешь? Думаю, тебе недолго осталось хранить свою тайну.
Саннаэтель добрался до своей комнаты и, сорвав маску, бросился на кровать, уткнулся в подушку. Только сейчас он понял, что девушка, танцевавшая с ним, была феей. И что она, несомненно, была подослана Ранхгартом.
«Как этот ублюдок смог подговорить ее? — с тоской думал Саннаэтель. — Фей нельзя купить деньгами, они призывают только желанного. Вроде, так говорят. Или я что-то не знаю о феях? — вяло думал он. — Вот ведь урод!» — раздражение с новой силой вспыхнуло в его душе, но кроме раздражения в ней вспыхнуло еще и отчаяние. Самая затаенная надежда, тлеющая маленьким угольком в его душе, погасла из-за Ранхгарта. И тут, словно финальный аккорд в какой-то музыкальной пьесе, раздался удар ног в дверь его комнаты, и медленные, удаляющиеся шаги. Молнией вскочил Саннаэтель с кровати, и, распахнув дверь, заорал, почти истерично:
— Что же ты, ублюдок, уходишь? Хочешь поговорить? Давай поговорим, как мужчина с мужчиной!
Глава 18
Ранхгарт вернулся мгновенно, словно только и ждал подобного приглашения. Его губы растянулись в ехидной улыбке, которую, к сожалению, теперь не скрывала маска, слова, слетавшие с губ, были столь же ехидны.
— Как мужчина с мужчиной? — деланно удивился он. — А ты уверен, что ты мужчина? Зову фей почти никому не удается противостоять, даже я как-то поддался, — с превеликой гордостью и восхищением за себя, любимого, произнес он.