Артур и Джордж

Барнс Джулиан Патрик

Кто-то касается его левого плеча. Он роняет бинокль. Качая головой, соседка говорит:

– Так вы его не увидите.

Она не упрекает, а просто объясняет положение дел.

– Его можно увидеть только зрением веры.

Зрение веры. Зрение, которое принес с собой сэр Артур на их первую встречу в Гранд-отеле на Черинг-Кросс. Он поверил в Джорджа; должен ли теперь Джордж поверить в сэра Артура? Слова его заступника: «я не думаю», «я не верю», «я знаю». Сэр Артур принес с собой завидную, успокоительную уверенность. Он знал, что к чему. А что знает он, Джордж? Знает ли он в конечном итоге хоть что-нибудь? Какова сумма знаний, накопленных

им за пятьдесят четыре года? По большому счету он шел по жизни, обучаясь и ожидая инструкций. Для него всегда был важен чужой авторитет; а есть ли у него свой собственный? В пятьдесят четыре года он о многом думает, кое-чему верит, но может ли хоть о чем-нибудь с уверенностью сказать «знаю»?

Возгласы очевидцев материализации сэра Артура смолкли – наверное, потому, что со сцены не поступало подтверждения ответов. О чем говорила леди Конан Дойл в начале церемонии? Что наш земной взор не способен проникнуть за пределы земных вибраций; только тот, кто наделен дополнительным, богоданным зрением, что именуется ясновидением, сможет увидеть среди нас милый сердцу образ. Сумей сэр Артур наделить даром ясновидения самых разных людей, до сих пор стоящих в разных концах зала, это было бы настоящим чудом.

Теперь вновь заговаривает миссис Робертс:

– Для вас, дорогая, у меня есть весточка от сэра Артура.

И снова леди Конан Дойл не поворачивает головы. В медленном колыхании черного атласа миссис Робертс отступает влево, к семье Дойл и пустующему креслу. Она останавливается рядом с леди Конан Дойл, сбоку и чуть позади, лицом к той части зала, где сидит Джордж. Несмотря на значительное расстояние, слова ее легко различимы.

– Сэр Артур сказал мне, что кто-то из вас сегодня утром заходил в беседку. – Она выжидает, но, не получив ответа от вдовы, подсказывает: – Это верно?

– Конечно, а что такого? – отвечает леди Конан Дойл. – Это была я.

Кивнув, миссис Робертс продолжает:

– Послание звучит так: передай Мэри…

В этот миг из органа вырывается громогласный вопль. Склонясь пониже, миссис Робертс продолжает говорить под защитой шума. Время от времени леди Конан Дойл кивает. Потом переводит вопросительный взгляд на рослого сына в черном фраке, сидящего слева от нее. Тот в свою очередь смотрит на миссис Робертс, которая теперь обращается к ним обоим. Потом к ним присоединяется второй сын. Нещадно гремит орган.

Джордж не знает, зачем нужно топить сообщение в шуме: то ли для соблюдения семейной приватности, то ли для сценического эффекта. Он не знает, что именно засвидетельствовал: истину или ложь или смесь того и другого. Он не знает, что подтверждается чистой, удивительной, неанглийской истовостью тех, кто окружает его в этот вечер: шарлатанство или вера. И если вера, то истинная или ложная.

Закончив передачу сообщения, миссис Робертс поворачивается к мистеру Крейзу. Орган гремит себе, но заглушать ему больше нечего. Члены семейства Дойл переглядываются. Куда теперь повернет церемония? Гимны допеты, дань уважения воздана. Смелый эксперимент завершен, присутствующим явился сэр Артур, его весть доставлена.

Орган не смолкает. Теперь его модуляции, похоже, сближаются с ритмами, какие провожают паству после свадьбы или похорон: настойчивые и неутомимые, они подгоняют ее назад, в будничный, низкий, лишенный магии подлунный мир. Семейство Дойл спускается со сцены, за ними следуют руководители Мэрилебонской ассоциации спиритуалистов, ораторы и миссис Робертс. Зрители встают, женщины наклоняются за сумочками, мужчины во фраках не забывают свои цилиндры, шаркают подошвы, разносятся шепотки, приветствуют

друг друга знакомые, и в каждом проходе выстраивается спокойная, неторопливая очередь. Люди вокруг Джорджа собирают свои вещи, поднимаются, кивают и одаривают его полнокровными, несомненными улыбками. Джордж возвращает им улыбку, не равную подаренной, и не поднимается с места. Вновь нагнувшись, он подбирает бинокль и прижимает окуляры к очкам. Еще раз наводит фокус на сцену, на гортензии, на ряд опустевших стульев и надписанный лист картона; есть вероятность, что сегодня здесь был сэр Артур. Джордж смотрит сквозь систему линз в воздух и далее.

Что он видит?

Что видел?

Что еще увидит?

Послесловие автора

Еще несколько лет медиумы всего мира вызывали Артура в ходе спиритических сеансов; впрочем, родные подтвердили только одно его появление – на домашнем сборе у миссис Осборн-Ленард в 1937 году, где он предупредил, что Англию ждут «громадные перемены». Джин, ставшая истовой спиритуалисткой после гибели своего брата в битве при Монсе, сохранила эту приверженность до самой смерти, последовавшей в 1940 году. Матушка уехала из Мейсонгилла в 1917-м; прихожане округа Торнтон-ин-Лонсдейл преподнесли ей «большие наручные часы со светящимся циферблатом, в кожаном футляре». В сыновнем доме она жить отказалась, хотя в конечном счете перебралась на юг страны и в 1920 году, когда Артур занимался распространением спиритуализма в Австралии, окончила свои дни в деревне Уэст-Гринстед. Брайан Уоллер пережил Артура на два года.

Уилли Хорнунг скончался в Сен-Жан-де-Люз в марте 1921-го; четыре месяца спустя он появился на семейном сеансе у Дойлов, извинился за свои былые сомнения в возможностях спиритуализма и объявил, что «избавился от мерзкой застарелой астмы». Конни умерла от рака в 1924-м. Достопочтенный Джордж Огастес Энсон возглавлял Управление полиции Стаффордшира в течение сорока одного года и вышел в отставку в 1929-м; в 1937 году по случаю коронационных торжеств он был удостоен рыцарского звания и умер в Бате в 1947-м. Его супруга Бланш погибла при налете немецкой авиации в 1941-м. Шарлотта Эдалджи после смерти Шапурджи вернулась в Шропшир, дожила до восьмидесяти одного года и в 1924-м скончалась в Этчеме, близ Шрусбери; согласно ее воле, именно там, а не рядом с Шапурджи она и была похоронена.

Всех пережил Джордж Эдалджи. До 1941 года он проживал и работал в доме номер 79 по Боро-Хай-стрит, а с 1942-го по 1953-й вел дела в конторе на Аргайл-стрит. Умер от инфаркта в доме номер 9 по Брокет-Клоуз, Уэлвин-Гарден-сити, 17 июня 1953 года. Свидетельство о смерти оформила Мод, которая в ту пору еще проживала совместно с братом. В последний раз она посетила Грейт-Уэрли в 1962-м и привезла с собой фотографии отца и брата. Портреты их по сей день висят в зале собраний церкви Святого Марка.

Четыре года спустя после смерти сэра Артура Конан Дойла некий Энок Ноулз, батрак пятидесяти семи лет, представший перед Стаффордширским королевским судом, признал себя виновным в распространении писем с угрозами и непристойностями на протяжении тридцати лет. Ноулз сообщил суду, что стал участником травли в 1903 году, разослав пасквили за подписью «Дж. Г. Дарби, капитан Уэрлийской банды». После того как Ноулза отправили за решетку, Джордж Эдалджи написал статью для «Дейли экспресс». В этом последнем публичном свидетельстве по своему делу, датированном 7 ноября 1934 года, Джордж не упоминает братьев Шарп и не указывает в качестве мотива преступления расовые предрассудки. Он заключает: