Артур и минипуты
Шрифт:
— И я всегда рада встрече с вами, офицер, — подыгрывает любезному полицейскому бабулечка.
— А уж я как рад, мадам Сюшо! Поверьте, такие радости бывают крайне редко!
— Верю, офицер, — соглашается бабушка.
Мартен вертит в руках свою фуражку, словно она может помочь ему завершить беседу.
— … Как ваши дела, не скучно ли вам в вашем большом доме? Все ли в порядке?
— Как всегда, масса неполадок, и они не дают мне скучать. Но со мной мой маленький Артур. А когда в доме есть мужчина, все всегда
Артур ужасно не любит, когда его гладят по голове или ерошат ему волосы. Ему кажется, что так можно поступать только с младенцами или клоунами.
Резко дернув головой, он напоминает об этом бабушке. Заметив, что мальчик чем-то недоволен, Мартен теряется.
— А… как там собака, которую вам продал мой брат? Хороший сторож?
— Еще какой! Настоящий зверь! Просто неукротимый! — доверительно сообщает бабушка. — К счастью, мой маленький Артур — большой знаток диких животных. У живущих в чаще джунглей африканских племен он научился приемам дрессировки, и с помощью этих приемов ему удалось приручить такого свирепого пса, как наш Альфред. Теперь собака совсем ручная. Впрочем, быть может, в ней еще дремлет дикий зверь. Поспать она, действительно, любит, — с улыбкой добавляет бабушка.
Мартен в растерянности: он не понимает, когда бабушка говорит серьезно, а когда шутит.
— Так-так… Как я рад нашей встрече, мадам Сюшо, — бормочет он, и, наконец, с сожалением произносит:
— Ну, так вот… до скорой встречи, мадам Сюшо.
— До скорой, офицер, — любезно отвечает бабушка. Мартен смотрит, как она входит в магазин, и с облегчением вздыхает.
Артур изо всех сил старается расцепить две металлические тележки. Они, наверное, влюбились друг в друга: никак не желают расставаться!
Наконец, дело сделано, и он пускается следом за бабушкой, которая, уткнувшись носом в список предстоящих покупок, медленно движется между полок.
Чтобы поскорей догнать бабушку, Артур разгоняет тележку и скользит следом за ней.
Настигнув старушку, он обнимает ее и тихонько шепчет ей на ухо:
— А правда, бабулечка, этот офицер ухаживает за тобой?
Не ожидав от внука подобных речей, бабушка в изумлении останавливается. Нет, кажется, его никто, кроме нее, не слышал, и она успокаивается. И также шепотом отвечает:
— … Послушай… Артур, с чего ты это взял?
— А разве не так? Стоит ему тебя увидеть, как он тут же прихорашивается, словно селезень, и от волнения готов съесть собственную фуражку! Мадам Сюшо, пожалуйте сюда, мадам Сюшо, пожалуйте туда!
— Артур! — сухо произносит бабулечка, — замолчи. Ты не умеешь себя вести. Кто тебе дал право сравнивать людей с утками? — обиженно произносит она.
Артур пожимает плечами: он не уверен, что поступает невежливо. Ведь он сказал правду! Ту самую правду, которую
Успокоившись, бабулечка пускается в пространные разъяснения.
— Он просто любезен со мной, как и все остальные жители нашего городка, — серьезно говорит она. — Здесь все любили твоего дедушку, потому что его изобретения помогали людям. Твой дедушка всегда всем помогал — и в Африке, и в других краях, где ему довелось побывать. А когда он исчез, все, в том числе и Мартен, помогали мне.
Чувствуя, что разговор грозит принять серьезный оборот, Артур сникает. Он хотел всего лишь подшутить над бабушкой!
— Знаешь, если бы не доброе ко мне отношение здешних жителей, я вряд ли справилась бы со всеми обрушившимися на меня неприятностями, — со вздохом произносит она.
Артур молчит. Когда тебе десять лет, ты не всегда знаешь, что ответить.
Погладив мальчика по голове, бабулечка вручает ему листок со списком покупок.
— Держи! Я знаю, ты любишь все выбрать сам. А мне надо зайти к мадам Розенберг. Если ты справишься раньше, подожди меня у кассы.
Артур кивает в знак согласия: он уже предвкушает, как его стальной корабль отправится в плавание вдоль длинных рядов полок.
— Могу я купить себе соломинок для коктейля? — словно между прочим, спрашивает он.
Бабулечка улыбается ему.
— Да, дорогой, сколько хочешь!
Ура, теперь у него будет все, что нужно для счастья — по крайней мере сегодня.
Движения на проезжей части нет никакого, но на всякий случай бабушка смотрит сначала налево, потом направо, и только потом переходит главную улицу. Машин здесь и вправду мало, разве что проедет какой-нибудь драндулет, вроде того, в каком они с мужем в молодости колесили по столицам Европы и Африки.
Грузная бабулечка втискивается в лавку мадам Розенберг, где торгуют скобяным товаром вперемешку с антиквариатом. Старинный колокольчик на двери лавки яркое тому свидетельство.
Словно чертик из коробочки, появляется мадам Розенберг.
Надо сказать, она уже битый час сидит у окна и смотрит на улицу, ожидая, когда, наконец, прибудет ее приятельница.
— Как это он не увязался за вами? — даже не поздоровавшись, спрашивает мадам бабулечку. Та тотчас поворачивается и выглядывает за дверь.
— Нет, никого. Он ведь ни о чем не догадывается!
— Отлично! Просто замечательно! — и мадам Розенберг с пыхтением движется вглубь лавки.
Наклонившись над внушительной стойкой из ливанского кедра, она извлекает из-под нее высокую коробку и ставит ее на прилавок.
— Ну, вот и он, — говорит она, радостно улыбаясь, отчего лицо у нее становится благостным, как у пятилетней девочки.
— Благодарю вас, вы прелесть. Вы даже не знаете, как я вам обязана. Сколько я вам должна?