Артур и минипуты

Бессон Люк

— Знаете, выбор мужа — задача чрезвычайно сложная, — рассуждает Макс, — особенно для принцессы. Никогда не знаешь, кого тебе представят. Вам наверняка потребуется помощь…

— И, похоже, именно вы хотите мне ее предложить. Это очень мило с вашей стороны, но мне помощь не нужна, — с улыбкой отвечает Селения. Ухаживания лохматого верзилы забавляют ее.

— Я люблю помогать ближним. Готовность помочь изначально присуща моей натуре. Тем более, что у меня большой опыт по этой части: я помогаю всем своим пяти женам.

— У вас целых пять жен? — изумляется Селения. —

И когда же вы успеваете им всем помогать?

— А мне нравится работать! — пылко заявляет клевочувак. — Могу работать днем и ночью, могу семь дней в неделю. Я никогда не устаю!

Грустный Артур сидит за столом и смотрит, как принцесса кокетничает с диким туземцем.

— Ну и что! — заплетающимся языком бормочет он. — Девчонка как девчонка! И вообще, какая она девчонка, ей вот-вот стукнет тысяча! И зачем мне такая старуха?!

Напротив него, загородив собой танцующую пару, усаживается осмат-вербовщик.

— Отчего такой классный парень сидит с пустым стаканом? — обращается к нему осмат, улыбаясь, словно кот, приметивший выбежавшую из норки беспечную мышь.

— … А… ик… как… ик…, его наполнить, если… ик… он не будет пустым? — заикаясь, отвечает Артур.

Осмат улыбается. Похоже, этот тип от него не ускользнет.

— Ого, да тебе ума не занимать! — подобострастно произносит он. — Значит, мы с тобой договоримся.

И схватив клешней стакан Артура, он подзывает официанта:

— Эй, налей-ка нам по новой!

Тем временем Барахлюш подбегает к барной стойке и изо всех сил толкает похитителя ножика — в тот самый момент, когда тот сдувает огненную пену со своего стакана. Пена разлетается, и большая часть ее попадает похитителю на лицо.

— Эй, ты что, с ума сошел? — верещит клевочувак, словно сверчок, которому наступили на брюшко.

— Это мой ножик! Ты украл его у меня! — возмущенно кричит Барахлюш, разъяренный, словно питтбуль терьер. — Это мой ножик, слышишь, мой! Мне его на день рождения подарили!

Протянув руку, клевочувак хватает мальчика за талию, приподнимает его над полом и в недоумении смотрит, как тот яростно дрыгает ногами и молотит по воздуху руками.

— Ты что, спятил? Успокойся, блоха… У меня просто такой же ножик, какой был у тебя.

— Врешь, это мой, я в этом уверен! Я узнаю его даже среди тысячи ножиков! Верни мой ножик, слышишь, ты! — упорствует Барахлюш.

К спорщикам строевым шагом направляется осмат. Судя по выправке, это офицер.

— … В чем дело? Что случилось? — высокомерно спрашивает он; таким тоном обычно отдают распоряжения старшие сержанты.

— Ничего, ничего не случилось! — елейным голосом отвечает клевочувак.

— Нет, случилось! — упрямо возражает Барахлюш. — Этот чувак украл у меня ножик!

Похититель широко улыбается, давая понять осмату, что мальчик шутит.

— Под дурачка работаешь! — кричит Барахлюш. — Не выйдет! Послушайте, капитан, сейчас я вам все объясню.

Жестом фокусника клевочувак вытаскивает две толстенные сигары.

— Не хотите ли покурить, господин офицер? — предлагает он.

Осмат задумывается, но ненадолго. Он берет клешней протянутые

ему сигары, одну кладет в карман, другую, приподняв забрало шлема, сует в клюв. Обычно осматы ходят с опущенным забралом, но чтобы покурить, забрало приходится поднимать. Тогда те, кто стоят рядом, могут увидеть лицо осмата. Впрочем, те, кому это удается, предпочитают его забыть. Голова у осматов совершенно круглая и гладкая, без волос и ушей. Вместо лица — плоский овал, напоминающий камень-галечник, источенный болезнями и изъеденный многими веками разрушительной эрозии. Там, где у людей нос, у осматов плоский клюв. Два маленьких красных глаза-точки смотрят без всякого выражения. Понятно, что такое лицо лучше не видеть вовсе.

Клевочувак услужливо подносит осмату спичку. Тот медленно затягивается, а затем усмехается гнусненькой ухмылкой, от которой кровь леденеет в жилах.

Клевочувак отпустил Барахлюша, но юный принц хочет довести дело до конца, иначе говоря, вернуть украденный у него нож. Хотя, разумеется, он не может не понимать, что обстоятельства складываются отнюдь не в его пользу.

* * *

Макс и Селения все еще топчутся посреди танцпола. Макс усердно развлекает принцессу разговором, точнее, наводит разговор на нужную ему тему.

— Неужели вы откажетесь от моей чистосердечной помощи? — медоточивым голосом спрашивает он.

— Замужество — дело серьезное, и его решение надо принимать самой, полагаясь только на себя, — нарочито торжественно отвечает Селения навязчивому поклоннику.

— Совершенно с вами согласен. Но когда вы познакомитесь со мной поближе, вы поймете, что мне можно доверять. Давайте потанцуем, выпьем еще немного, и я уверен, вы поймете, каким прекрасным помощником я могу быть!

Селения смеется, ей весело: этот клевочувак такой забавный, такой самоуверенный!

Она хочет заговорщически подмигнуть Артуру, но неожиданно обнаруживает, что ее спутник больше на нее не смотрит. Он сидит, уткнувшись носом в какую-то бумагу, и, похоже, собирается ее подписывать. И осмат-вербовщик протягивает ему перо. В одной руке Артура стакан, в другой толстенная сигара. Взгляд у мальчика совершенно бессмысленный. Машинально отправив в рот содержимое стакана, он с шумом ставит его на стол и нетвердой рукой берет перо. Осмат подталкивает к нему контракт; ему хочется поскорей получить автограф незадачливого минипута. Но пока Артур ищет строчку, куда поставить подпись, у него за спиной вырастает Селения. Она резко выдергивает перо из дрожащих пальцев мальчика.

— Простите, но… мне бы хотелось потанцевать с ним, пока он еще не подписал обязательство танцевать неизвестно с кем! — дерзко заявляет она вербовщику.

Осмату такой поворот событий не нравится, однако возразить ему нечего. Увлекая Артура на танцевальный пол, Селения изо всех сил старается удержать его в вертикальном положении.

— Как это мило с твоей стороны — пригласить меня на танец! — блаженно улыбаясь дурацкой улыбкой, произносит Артур.

— Ты соображаешь, что ты хотел подписать? — раздраженно спрашивает его Селения.