Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса
Шрифт:
Вместо того чтобы увеличивать дозировку постепенно, Артур Конан Дойл быстро наращивал ее. Он принимал гельземиум примерно в одно и то же время каждый день. В понедельник утром, в 10.30, он начал с приема сорока минимов горькой жидкости. Никакого видимого эффекта не последовало. Во вторник Артур принял уже шестьдесят минимов, что также оказалось совершенно безвредным. В среду доза была повышена до девяноста минимов, что уже превышало установленную ранее дозировку, считавшуюся смертельной. Через двадцать минут после этого Артур, встав со стула, испытал головокружение. Появилась слабость в ногах. Артур проверил свой пульс. Он был нитевидный, но это было неопасно. Вскоре все эти симптомы исчезли.
Артур Конан Дойл отважно продолжил опыт. В четверг утром он принял уже сто двадцать минимов. Вскоре он снова
Несмотря на все эти пугающие симптомы, несмотря на множество предупреждений специалистов, что этот препарат – сильнодействующий яд, в выходные Артур Конан Дойл решил поднять ставку в игре с судьбой. Утром в субботу и в воскресенье он принял по двести минимов гельземиума – более трети унции. Головные боли резко усилились. В воскресенье диарея настолько обострилась, что он решил закончить эксперимент. Несмотря на охватившее его чувство подавленности и головную боль, Артур сделал записи о дозировке и подсчитал свой пульс. Он был слабым, но устойчивым.
Вопреки всему Артур Конан Дойл выжил. Он составил свой отчет об эксперименте и отправил его в «Британский медицинский журнал». В нем Артур детально описал свои симптомы и подытожил свои наблюдения. «Здоровый взрослый человек может принимать до 90 минимов без какого-либо вреда для здоровья», – категорически утверждал он, забыв, правда, упомянуть, сам он был крепким и тренированным молодым человеком, организм которого привык к большим нагрузкам в боксе, в походах и других видах активного времяпровождения. «Я убежден, что мог бы принять и половину унции настойки, если бы не сильная диарея», – писал он.
Отчет Артура Конан Дойла был опубликован в виде письма в редакцию журнала в номере от 20 сентября 1879 года под незамысловатым заголовком «Гельземиум как яд». Свою статью Артур Конан Дойл подписал просто инициалами «A.К.Д.», а в качестве адреса указал место проживания у доктора Хоара – Клифтон-Хаус, Астон-роуд, Бирмингем. Это была его первая публикация по медицине. Этот отчаянный эксперимент на себе был достоин подобных опытов Роберта Кристисона и Томаса Фрейзера. Что это было: бравада или отчаяние, дань уважения отважным собратьям по профессии или самоистязание? Как бы там ни было, но этот безрассудный поступок на грани самоубийства вылился в конечном итоге в публичный отчет о дерзком пренебрежении опасностью, которое в ближайшем будущем проявится у Артура Конан Дойла и в других формах.
Глава 9
Невоздержанность
Меня окружало множество искушений, и благодарю всех ангелов-хранителей за то, что я с ними справился, но совершенно не осуждаю тех, кому это не удалось.
«Хочешь на следующей неделе пойти в рейс на китобойном судне?»1 – спросил Артура Конан Дойла его друг и сокурсник Клод Карри. Это было уже на последнем курсе, и Артур устало готовился к экзаменам. Был февраль 1880 года, и, поднимая глаза от учебников и записей, Артур глядел на ветреный сырой день за окном. Студенты в Эдинбургском университете были намного свободнее, чем в английских учебных заведениях2, и, как и другие, Артур Конан Дойл снимал себе комнату за пределами университетского городка.
Многие китобойные суда брали в рейс студентов-медиков в качестве судовых врачей. Им можно было не платить, как настоящим врачам, ввиду их неопытности. Клод Карри
Это были очень хорошие деньги для Артура, хотя из-за выхода в рейс нужно было оставить учебу на несколько месяцев. Не тратя ничего на борту, Артур немало бы сэкономил, а в своем воображении он стремился вырваться из рутины к новым горизонтам. Утомленный непрерывной зубрежкой, Артур решил отложить окончание университета.
Холодным мартовским днем он покинул Шетландские острова. Судно «Хоуп» выделялось среди китобойного флота Питерхеда: это была трехмачтовая шхуна с паровым винтом, когда-то гордая, но поистрепавшаяся и утратившая былой лоск за годы хищнического промысла, значительно сократившего популяцию китов. Шхуна была всего сорока пяти футов в длину от обитого железом носа до кормы и двадцати восьми футов в ширину в средней части, высотой семнадцать футов [27] . По ватерлинии китобой был укреплен железом между двух слоев дощатой обшивки. Такое судно могло пробиваться через арктические льды.
27
Около 14 м, 8,5 м и 5 м, соответственно. – Прим. пер.
Работа на судне была для Артура Конан Дойла необременительной. За исключением тех редких случаев, когда кому-нибудь требовалась медицинская помощь, он в основном работал писарем: требовалось составить то бельевой список3, то реестр табачного довольствия4. Главным образом, как и Чарльз Дарвин в дни плавания в качестве натуралиста на борту судна «Бигль» с капитаном Робертом Фицем Роем в 30-х годах, Артур Конан Дойл должен был исполнять роль компаньона капитана. Капитан обедал со своим помощником и другими старшими офицерами, экипаж столовался отдельно. Но Артуру компания матросов нравилась не менее чем общество капитана. Его притягивали их недюжинная сила и буйный нрав. Артур не принадлежал к ним по рангу, и поместили его тоже отдельно, а не в матросских кубриках, так что в целом он себя к ним не причислял. Однако, подравшись с корабельным стюардом и поставив тому синяк под глазом, Артур понял вдруг, что матросы прониклись уважением к своему студентику-медику5.
Артур знал толк в выпивке, но повальное пьянство на борту поразило его. В своем дневнике он записал, что один матрос – вполне определенно алкоголик и явно страдает белой горячкой. Артур много знал об этом недуге на примере своего отца и понимал, что этому человеку место в лазарете, а не на борту китобоя.
В Арктике Артура Конан Дойла ждало много опасностей. Нередко случалось оказываться за бортом. Чаще всего он падал со скользкой палубы или плавучих льдин. Капитан даже саркастически прозвал его «великий северный ныряльщик» – по американскому прозвищу гагары. Артур, как судовой врач и образованный молодой джентльмен, не обязан был принимать участие в охоте. Но в погоне за приключениями и адреналином он садился в крохотные лодчонки, которые мотало на волнах, греб вместе со всеми и смотрел в глаза умирающему киту. Он бил и свежевал тюленей, стрелял моржей. Изредка Артур отправлял матери письма, в которых рассказывал о таких моментах своей жизни, о которых ни одна мать не хотела бы ничего знать. Он как будто поддразнивал ее опасностью, рискованностью своей работы, которую и не должен был делать, однако делал с очевидным удовольствием. Артур Конан Дойл навсегда запечатлел в своем воображении и пронизывающий холод, и странно освещенные ночи, и неведомые ему ранее создания животного мира. Он смог наладить хорошие отношения и с матросами, и с тем, кто ими руководил, стойко выносил холод и тьму и стал крепче и сильней. Арктике не удалось одолеть Артура, как не одолел его и яд, которым он испытывал себя на прочность год назад.