Артур и Запретный город
Шрифт:
— Селения! — кричит мальчик, но вязкое вещество заглушает его голос.
Волшебная сила швыряет Артура в разные стороны, воздушные течения подбрасывают его и вертят, как хотят. Теперь он понимает, что чувствуют альпинисты, оказавшиеся в самом центре снежной лавины, которая тащит их за собой. Когда он читал об этом в книжках, он не мог себе этого представить. Стараясь справиться с несущим его потоком, Артур ни на минуту не прекращает молотить руками и ногами — подобно лягушке, упавшей в кувшин с молоком. Раньше эта сказка была его любимой, но потом
Линзы, через которые он пролетает, становятся все жестче и все меньше. Последняя линза тверда почти как скала, и, втискиваясь в нее, Артур основательно стукается головой.
Магическая труба вышвыривает его в большой мир. Когда его легкие наполняются свежим чистым воздухом, ему кажется, что он превратился в воздушный шарик и сейчас улетит. К счастью, это всего лишь его ощущения.
Артур неуверенно делает несколько шагов, падает и катится по траве, словно бревно. Наконец, остановившись, он с трудом поднимается на четвереньки и нос к носу сталкивается с Альфредом. Пес улыбается и весело виляет хвостом.
Радуясь долгожданной встрече, Альфред бросается обнимать хозяина и на всякий случай умывает ему языком лицо. Мальчик с хохотом отбивается от бурных излияний нежности верного друга.
— Альфред, Альфред, дай мне хотя бы вздохнуть! — пытается утихомирить пса Артур, хотя сам он тоже ужасно рад их встрече.
На помощь внуку приходит Арчибальд: протянув руку, он помогает ему встать.
Первая, кого видит вскочивший на ноги Артур, — это мама, сидящая посреди рассыпанных фруктов. Ее пристальный взор устремлен на гигантского вождя и его воинов.
Артур бежит к ней, и, поскользнувшись на апельсиновой кожуре, падает рядом.
— Что с тобой, мама? — взволнованно спрашивает он, раскидывая вокруг себя яблоки.
— Она увидела нас и упала в апельсины, — объясняет вождь матассалаи. В качестве неопровержимого доказательства он держит в руке недочищенный фрукт.
— Скорее, в яблоки, — с улыбкой возражает Арчибальд, ужасно довольный тем, что нашелся повод подшутить над другом. Он наклоняется, поднимает яблоко и показывает его вождю. Африканец в недоумении смотрит на Арчибальда. Наверное, за время пребывания у минипутов его друг забыл часть слов собственного языка и все еще мыслит по-минипутски, думает он.
Артур ласково проводит рукой по лицу матери.
— Очнись, мама! — говорит он. — Это я, Артур!
Голос мальчика звучит так ласково и звонко, а главное, неожиданно, что мать, наконец, приходит в себя. Она моргает, трясет головой и, сбросив с себя оцепенение, с удивлением взирает на живого и здорового сына. Потом, решив, что она все еще спит, вновь закрывает глаза.
— Мама, проснись же, мама! — тормошит ее Артур.
Мать широко раскрывает глаза.
— А что, разве это не сон? — растерянно спрашивает она.
— Да нет же! Это я, Артур, твой сын! — говорит мальчик и, взяв мать за руки, поднимает ее на ноги.
Сообразив, наконец,
— О, мой мальчик! Мой дорогой сынок! — причитает она и снова падает в раскатившиеся во все стороны апельсины и яблоки.
В другом конце сада разыгрывается совершенно иная драма. Ничего не подозревающая бабушка следует за Давидо. Встав на цыпочки и приложив ладонь козырьком ко лбу, владелец «Корпорации Давидо» вглядывается вдаль, ища взглядом тоненькую полоску дороги, петляющую по вершинам холмов. Затем смотрит на часы, которые, словно судья на соревнованиях, держит в руке.
— Итак, ровно полдень! — гордо возвещает он бабушке и сопровождающим его двум полицейским. — Ровно полдень, а на горизонте ничего! И никого! — добавляет он, видимо, из чувства долга. А может, просто для того, чтобы лишний раз повернуть нож в ране.
Давидо изображает крайнее отчаяние, но настолько фальшиво, что ему не верят даже прибывшие с ним полицейские.
— Боюсь, даже в такое прекрасное воскресенье, в день, когда Господь велел всем отдыхать, чуда не случится! — лицемерно вздыхая, произносит он.
И, отвернувшись от бабушки, довольно хихикает. Из него вышел бы превосходный осмат. Бабулечка пытается скрыть свое отчаяние, полицейские вообще ничего не понимают. Они бы с удовольствием помогли почтенной старушке, но сейчас закон на стороне Давидо, и именно он будет диктовать, что им делать.
Мерзенькая улыбочка покидает лицо Давидо, и оно вновь становится серьезным. Откашлявшись и прочистив горло, негодяй поворачивается к бабушке… и с ужасом видит, что та уже не одна. Рядом с ней, словно по волшебству, появились Арчибальд и Артур. Вот оно, то самое чудо, которого так ждали все! В растерянности Давидо буквально лишается дара речи.
Если бы фокусник Копперфильд сумел на глазах у зрителей заставить исчезнуть целый город, вряд ли Давидо удивился бы больше. Что ж, бывает, магия! Но то, что случилось сейчас, поистине необъяснимо. Это не магия и не чудо. Это катастрофа!
Узнав Давидо, Арчибальд улыбается ему подчеркнуто вежливо.
— Вы правы, Давидо, прекрасный воскресный день! — восклицает почтенный старец, никогда не упускающий возможность посмеяться.
Неожиданное появление Арчибальда так действует на Давидо, что он застывает как вкопанный и только широко открывает и закрывает рот, словно выброшенный на сушу карп.
— Нам надо подписать кое-какие бумаги, не так ли? — спрашивает дедушка.
Давидо мучительно соображает и, наконец, кивает. Пережитый им шок отрицательно повлиял на его умственные способности, и без того достаточно ограниченные.
— Пройдемте в гостиную, там прохладнее, и нам будет удобнее, — подчеркнуто вежливо предлагает Арчибальд.
По дороге к дому он успевает шепнуть на ухо Артуру:
— Сейчас нам бы очень пригодился клад! Я постараюсь выиграть время, а ты займись рубинами!