Артур Миллер. Пьесы: Все мои сыновья, Смерть коммивояжера, Суровое испытание, Вид с моста
Шрифт:
Мэри(как бы стараясь загладить свою вину, подходит к Элизабет и протягивает ей матерчатую куклу). Вот вам подарок, гуди Элизабет. У меня было много свободного времени, и я смастерила эту куклу.
Элизабет(изумлена). Благодарю тебя, Мэри. Очень красивая кукла.
Мэри(чуть не плача). Мы все сейчас должны любить друг друга, гуди Элизабет.
Элизабет(изумлена
Мэри(окидывая взглядом комнату). Утром встану пораньше и все сделаю, не беспокойтесь. А сейчас разрешите мне лечь! (Направляется к лестнице.)
Проктор. Мэри!
Она останавливается.
Это правда, что арестовало четырнадцать женщин?
Мэри. Нет, сэр. Арестовано тридцать девять женщин… (В изнеможении опускается на стул.)
Элизабет(Проктору). Она плачет. (Подходит к Мэри.) Что тревожит тебя, девочка?
Мэри. Они повесят гуди Осборн.
Проктор и Элизабет поражены. Тягостное молчание, прерываемое всхлипыванием Мэри.
Проктор. Повесят? (Кричит.) Повесят, говоришь ты?
Мэри(сквозь рыдания). Да.
Проктор. И полномочный представитель губернатора утвердит приговор?
Мэри. Он сам вынес приговор. (Стараясь объяснить.) Он сказал, что вынужден так поступить. Сарру Гуд не повесят — она призналась, понимаете? А гуди Осборн отрицала, что она колдунья.
Проктор. Сарра Гуд призналась! В чем она призналась?
Мэри(понуро, с тоской). Сарра Гуд призналась, что была в сговоре с Люцифером. Заключила с ним союз и подписала кровью свое имя в черной книге. Она обязалась мучить честных христиан до тех пор, пока они не отвернутся от бога и не станут слугами дьявола.
Проктор. Ты же знаешь, какая Сарра Гуд лгунья. Она и двух слов не может произнести, чтобы не приврать. Ты рассказала об этом на суде?
Мэри. Мистер Проктор, я хотела сказать, но на суде она чуть не задушила нас всех.
Проктор. Что? Задушила вас всех?
Мэри. Ее дух душил нас.
Элизабет. О Мэри…
Мэри(почти негодуя). Она не раз пыталась убить меня и раньше, гуди Элизабет.
Элизабет. Ты никогда об этом мне не говорила.
Мэри.
Проктор. Что же ты вспомнила?
Мэри(смотрит прямо перед собой, будто видит все, о чем рассказывает). Она часто приходила сюда, стучалась и просила — то кусок хлеба, то кружку сидра. Помните? Когда я ее прогоняла, она всегда что-то бормотала про себя.
Элизабет. Что ж удивительного в том, что она бормотала, раз ты ее выпроваживала?
Мэри. Но что она бормотала! Помните, гуди Элизабет, месяц назад я заболела, у меня так болели все внутренности, что я чуть не кричала. Это случилось через два дня после того, как я ее выпроводила.
Элизабет. Да, припоминаю.
Мэри. И я обо всем рассказала судье Готторну. Тогда судья Готторн спросил ее. «Гуд, — спросил он, — отчего девочка заболела, что такое вы бормотали?» А она отвечает… (Старческим голосом.) «Ничего такого я не бормотала. Я повторяла заповеди. Заповеди ведь повторять не запрещается?»
Элизабет. Ну и что же? Разве она неправа?
Мэри. «Повторите-ка эти заповеди», — предложил ей судья Готторн. (Наклоняется к ним.) И поверите ли, гуди Элизабет, из всех десяти заповедей она не смогла вспомнить ни одной! Она никогда их и не знала. Вот так она себя и разоблачила!
Проктор. И все? И на этом основании ее осудили?
Мэри(видя, что они сомневаются. Настойчиво). Иначе они не могли поступить.
Проктор. Но доказательства… доказательства?
Мэри(раздраженно). Какие еще нужны доказательства? Разве этого мало? Это очень серьезная улика. «Непоколебимая, как скала», — сказал судья Готторн.
Проктор(после молчания). Чтобы ты не смела больше туда ходить, слышишь?
Мэри. Я буду ходить в суд каждый день. Я удивляюсь, что вы не понимаете, какое полезное дело мы совершаем.
Проктор. Нечего сказать, полезное дело — вешать старух. Очень полезное дело для девушки — христианки.
Мэри. Нет, мистер Проктор, раз есть признание, то полагается наказание, но не пытка, не виселица. Раз Сарра Гуд призналась, теперь она только отсидит в тюрьме. (Вспомнив) Да, вы сейчас удивитесь, она — беременна.