Артур
Шрифт:
Артуру ничего не оставалось, кроме как дать сигнал к отступлению. Рис протяжно затрубил в рог, и мимо меня из леса устремился поток всадников. В последних рядах ехал Артур.
— Здесь нам не пробиться, — севшим от усталости голосом выговорил он. — Надо искать другой путь.
Мы выехали из леса, когда наши товарищи уже переходили брод. Что за жалкое зрелище! Избитые и поцарапанные, они выбирались на тот берег и падали от изнеможения. Повара поспешно бежали к ним с едой и питьем.
Рис протрубил сбор,
Общее отчаяние вылилось в проклятья, которые полетели в лицо Артуру. Ему пеняли за отступление, вернее, за то, что к этому отступлению привело, и понапрасну теряли время на укоры и сетования. Артур слушал, опустив голову, но Эмрис, нахмурившись, поднял посох.
— А вы считали себя неуязвимыми? — горько спросил Мирддин. — Нет? Что же корите Артура за свою слабость?
— Слабость?! — вскричал Идрис. — Слепой осел! Моей вины тут нет. Половина моей дружины полегла на этих проклятых кольях.
Кередиг согласно засопел, а Овейн тактично заметил:
— Наш военный предводитель мог бы это предвидеть.
— А вы предвидели? — с жаром спросил я. — Ты, Кередиг? Ты, Огриван? Не помню, чтобы кто-нибудь возразил, когда Артур излагал план сражения.
— Так, выходит, мы виноваты? — жалобно взвыл Маглос.
Да, они были расстроены и сами не понимали, что говорят, но меня бесило, что они хотят взвалить вину на одного Артура.
— Не понимаю, что толку нам обвинять друг друга... — начал Кустеннин, но его голос утонул в возмущенных криках.
Мирддин собрался снова заговорить, но Артур положил ему руку на плечо.
— Согласен с вами, государи мои, — громко объявил он, перекрывая шум. — Мне следовало раньше увидеть западню, следовало догадаться. Да, я виноват. Но сейчас надо решать, что делать дальше. Если мы передеремся между собой, то бой будет проигран здесь и сейчас.
— Правильно! — вскричали Кустеннин и еще несколько вождей, а Меуриг добавил:
— Побережем нашу ярость для врага.
Крики стихли, воцарилось подавленное молчание. Подошли кравчие с кубками ключевой воды.
— А теперь, — продолжал Артур, залпом опорожнив кубок, — что ты хотел сказать нам, мудрый Эмрис?
— Охотник роет яму на волка, но может угодить в нее сам. А в Калиддонском лесу множество волчьих ям, — сказал Мирддин.
— Избавь нас от твоих загадок, бард, — огрызнулся Идрис.
— Эмрис хочет сказать, — объяснил Артур, — что мы, возможно, сумеем обратить западню на пользу себе.
— Как? — угрюмо вопрошали короли. — Кони наши бесполезны в лесу. Тут и мечом не размахнешься — запутаешься рукою в ветвях.
— Вы правы, — спокойно отвечал Артур.
Я поднял глаза и увидел, как в свет зажегся в
Артур продолжал:
— Послушайте, Бальдульф уверен, что лес на его стороне; что ж, возьмем себе оружие леса — тьму и личину, тайну и лисью повадку.
Не знаю, как Артур это делает. Может быть, замыслы подспудно живут в его голове, ожидая, когда в них возникнет нужда? Или являются уже готовые из Иного Мира, словно вдохновение барда? Или Артур сочиняет их, пока говорит? Всякий раз это происходило на моих глазах, а я так и не знаю ответа. Но каждый раз, как нам нужен был гениальный план, он появлялся.
Как только Артур начал подробно излагать свой замысел, всякое ворчание смолкло. Короли сбились в тесный кружок, чтобы лучше слышать, и их недовольство вскоре сменилось восторгом.
Хотя наши тени уже протянулись через весь луг, мы выстроили боевые порядки согласно замыслу Артура и снова поскакали в Калиддонский лес — все, кроме части дружины, оставшейся со мной. Как только передовые бойцы въехали в чащу, мы вскочили на коней, пересекли брод и во весь опор понеслись на юго-запад по долине Этрика.
Со мной была тысяча под началом самых молодых королей: Идриса, Мальгона и Маглоса. Мы долго скакали вдоль реки, пока не оказались у места, которое описал нам Мирддин, — ложбинки, где в Этрик впадает один из тысяч лесных ручьев. Это был наш вход в чащу.
Оставив коней, мы взяли копья и побежали по ручью, то плеща по воде, то ломясь через кустарник, с одной мыслью — быстрей добраться до места сражения. Однако ручей вел в противоположную сторону! Мы удалялись от боя.
— Чтоб он сдох, этот бард! — выкрикнул Идрис. — Проклятый слепец отправил нас не туда!
Я стремительно развернулся к нему.
— Молчи, Идрис! Мы доберемся, куда надо.
Нас догнали остальные.
— Надо возвращаться, — настаивал упрямый Идрис.
Маглос стоял в нерешительности, готовый скорее принять сторону Идриса, чем Мирддина. Но тут заговорил Мальгон:
— Никто не укажет дорогу вернее слепого барда. Ведь он видит яснее всех!
И упер в землю ясеневое древко копья, не намереваясь поворачивать назад.
Я в ярости посмотрел на Идриса, который задерживал нас и смущал бойцов своими сомнениями. Как же хотелось пронзить его копьем!
— Я сказал, доберемся. За мной!
Я повернулся и продолжил путь. Мальгон последовал без колебаний. Идрис и Маглос упрямо стояли на месте, но, когда бойцы начали их обгонять, нехотя затрусили следом.
Ручей по-прежнему уводил от места сражения. Я верил Эмрису больше, чем себе, но, по мере того как грохот боя становился тише, в сердце закрадывались сомнения. Может быть, Идрис прав, и Мирддин запамятовал дорогу? Калиддонский лес велик, в нем множество ручьев и лощин. А может быть, заблудились мы сами...