Ас Третьего рейха
Шрифт:
Вестовой оказался вполне нормальным парнем, помог рассортировать и разложить по стульям в беспорядке валявшуюся на полу мужскую и женскую одежду. Когда порядок был наведен, я первым делом натянул на себя галифе и отправил парня восвояси, сказав ему, что через десять минут буду у истребителя. Я уже натягивал китель, когда вспомнил, что для полетов необходим летный комбинезон. Пришлось долго его разыскивать, я уж было собрался бежать на дежурство в галифе и кителе, когда комбинезон обнаружился на вешалке в прихожей. Ровно в назначенное время я был у истребителя, обер-ефрейтор Шульце осмотрел меня критически, но ничего не сказал, только пожал плечами.
Следом за мной на стоянке появился обер-лейтенант Динго, который
Я привычно пощелкал тумблерами приборной доски истребителя, проверяя показатели топлива и масла в двигателе, зарядку электробатарей и наличие боезапаса в пулеметах и пушке. Приборы выдали показания: все в норме. Через открытый фонарь я крикнул обер-ефрейтору Шульце, что он отлично поработал и что на таком истребителе можно и полетать. Шульце, вместо того чтобы вытянуться по струнке и громко поблагодарить капитана Ругге, то есть меня, за высказанную благодарность, заулыбался, залез на крыло машины и, наклонившись к ушку, поинтересовался, как я теперь буду относиться к обер-ефрейторам?! Я удивленно посмотрел на Шульце, хотел было пожать плечами, словно не понял, что этот пройдоха имел в виду, но меня предало собственное лицо, которое стремительно начало краснеть. Шульце, довольный полученным эффектом, грохнулся на задницу и на ней скатился по крылу машины к земле, где продолжал громко ржать.
Полк для летчика — это настоящая семья, в которой каждый хорошо знает или, по крайней мере, всегда слышит, что в полку происходит, чем дышит и занимается каждый. Обмен информацией в такой семье мало чем отличался от обмена информацией в большой деревне, где всегда и все обо всем знают. Шила в мешке не утаишь, вот и сейчас, не успел я вчера переспать со Смугляночкой, а сегодня весь полк уже гудит и обсуждает детали нашей совместной ночи. Я осознаю, что в данный момент — от замухрышки рядового до командира полка — все ожидают новой информации относительно того, случайная ли это встреча или серьезные отношения? Но сейчас я и сам не знал ответа на этот вопрос, к тому же, невыспавшийся, я не способен был даже думать на эту тему — меня клонило в сон. Поудобнее устроившись в кресле пилота, прислонив голову к бронеспинке, я забылся тяжелым и вязким сном. Спал ли я в этот момент или не спал, сказать не могу, помню только, что все это продолжалось секунду, только я прикрыл глаза, как сквозь опущенные веки увидел красную ракету, взлетающую над зданием штаба.
В любые времена красный цвет означал тревогу и опасность, вот и пущенная в небо красная ракета означала срочный вылет на боевое задание! Я действовал на автомате, выработанном за многие годы службы в армии: с закрытыми глазами протянул руку и повернул ключ зажигания в гнезде-замке, табло передней панели истребителя вспыхнуло угрожающим красным цветом ламп и индикаторов, который постепенно начал меняться на успокаивающий зеленый. Двигатель заурчал, набирая обороты, а затем мощно, но тихо заревел. Инженеры-техники уже несколько раз прогоняли двигатель, и сейчас он был полностью готов отдать всю тысячелошадную мощь своих шестнадцати клапанов.
Ожидая команды штаба на взлет, а также приказа, разъясняющего цели и задачи боевого задания, я на тормозах придерживал истребитель. В наушниках шлемофона послышался голос обер-лейтенанта
В какой-то момент мне показалось, что истребитель, обиженный моей грубостью, дико взрыкнул двигателем и на такой скорости рванул в разбег, что при этом чуть ли не перевернулся на спину от своего усердия. Таким мощным и стремительным получился этот рывок, что в сотую долю секунды мы пересекли ВПП, по которой в этот момент хлестанули пулеметные очереди двух «Спитфайеров», промелькнувших над нашими головами. Чтобы не попасть под обстрел неизвестно откуда появившихся британцев, Динго вслед за мной повторил маневр с разбегом поперек ВПП. Кстати, если мы разбегались бы по ВПП, то одна из наших машин, и весьма вероятно, что именно моя машина, а может быть, и оба истребителя уже пылали бы буйным пламенем на этой полосе. Британские истребители били из пулеметов и пушек по всему, что шевелилось на ВПП.
Британских бомбардировщиков еще не было видно, они находились на дальних подступах к авиабазе, а над нами уже крутились их проклятые истребители. Четыре пары «Тайфунов» и «Спитфайеров» носились над аэродромом, и это были, как подсказала мне память, так называемые «чистильщики». Эти истребители прилетели пораньше, чтобы до подхода своих бомбардировщиков блокировать взлетно-посадочную полосу, не позволить истребителям, базирующимся на этом аэродроме, подняться в воздух, чтобы создать такие условия для бомберов, чтобы те смогли чисто и спокойно отработать по целям на земле. Одним словом, эти хитрые британцы воспользовались и применили на практике наш недавний опыт, когда мы громили их бомбардировщики на одном аэродроме и блокировали истребители сопровождения на другом аэродроме.
Я еще размышлял над тем, как нам с Динго побыстрее разобраться с этой четверкой «чистильщиков», одновременно краем глаза наблюдая за тем, как пилоты других эскадрилий бегут к своим машинам. Парни спешили подняться в воздух, чтобы помочь нам. А я в этот момент продолжал искать возможность без особого риска оторваться от земли и уйти на высоту. Память подсказала, что метров через триста начнется глубокий и широкий овраг. Вот мы с Динго и нырнули в этот овраг, едва шасси истребителей оторвалось от земли, чтобы уйти от преследования двух вражеских «Тайфунов», которые пришли на смену промахнувшимся «Спитфайерам». По рации связался со штабом и попросил, именно попросил, чтобы во избежание излишних потерь они временно не поднимали бы в воздух другие истребители, так как с «чистильщиками» мы постараемся справиться своими силами. Майор Киммель начал было возражать, что это не мое дело — руководить боевыми операциями полка, но его грубо перебил обер-лейтенант Динго, который проорал, что полку не нужны самоубийцы в воздухе и чтобы майор помолчал и делал то, что ему говорит капитан Ругге.
Дальше нам уже было некогда общаться со штабом, овраг кончился, и теперь нам предстояло лезть на высоту, которую стерегли вражеские «чистильщики». Подъем на высоту был чрезвычайно опасным делом, так как на ней британцы имели значительное преимущество: они видели все, что творилось внизу, могли атаковать и легко сбить любой истребитель. В очередной раз оглянувшись, я увидел, что оба наших преследователя допустили грубую ошибку, они увлеклись и слишком близко подошли к нам, оказавшись в зоне, в которой могли быть подвержены нашей атаке. Британские парни, видимо, не хотели потерять нас из виду, когда мы спрятались и летели в глубине оврага, поэтому и снизились на опасную высоту.