Ас Третьего рейха
Шрифт:
— Эрни, тебе не следует обижаться на босса, он всегда был ведущим пары и привык поступать так: сначала сделает, а потом думает, что сделал. К тому же он простой мужлан, всю жизнь провел за штурвалом истребителя, поэтому ничего другого не знает и ему трудно разобраться, кто и чей родственник. Знаешь, этот мужлан привык хвататься за парабеллум, в крайнем случае за вальтер и стрелять, а если человек ему очень понравился, то он тогда бьет его кулаком. Вот ты и попал под его горячую руку, но тебе повезло, свой пистолет он забыл в номере гостиницы! Слушай, Эрни, давай забудем о прошлом и выпьем с этими красивыми девушками за веселую жизнь. А вот и мой командир, с которым ты уже познакомился, если хочешь, то я уговорю его выпить с тобой на брудершафт!
Я по собственному опыту хорошо знал, что если Динго принимается за уговоры,
Первой меня попыталась захомутать Элиза или Эмма, к этому времени я забыл, кого и как из девушек зовут. Девчонка подошла ко мне, взъерошила мне волосы на голове и попыталась пристроиться на моих коленях, но я, извинившись, сумел противостоять натиску. Понимая, что в дальнейшем будет труднее избежать искушения, я взял со стола две бутылки с вином и отправился в свою спальню искать уединения. После того как кончилось вино в первой бутылке, а во второй уровень вина начал опускаться к донышку, я понял, что уединение — хорошая вещь, но без вина вечер может оказаться скучным или тоскливым. Выйти к ребятам за вином в соседнюю комнату означало бы подвергнуть испытанию силу воли настоящего мужчины. Поэтому я решил прибегнуть к военной хитрости, набрал номер телефона гостиничной службы обслуживания и хорошо поставленным голосом потребовал в мой номер подать ведро коньяку с двумя ковшиками. Почему ведро? Да потому, что мы пили за государственный счет, а зачем два ковшика к ведру, это не могу объяснить, возможно, на всякий случай. Глубоко удовлетворенный проявленной хитростью, я откинулся на подушки кровати и слегка вздремнул.
Проснулся минут через тридцать, в горле сухо, а в голове пустота. Осматриваюсь, а в спальне никакого ведра коньяку и в помине нет. Слегка приоткрыв дверь в соседнюю комнату, я посмотрел в образовавшуюся щель и ахнул, эти молодые негодяи допивали мое ведро коньяка, а сами пребывали в невменяемом состоянии. Эрни полулежал голым на обнаженной Брунгильде, Динго обрабатывал Элизу или Эмму, а свободная девушка полулежала на тахте и курила папироску, время от времени касаясь губами бокала с коньяком. С независимым видом, ни на кого не обращая внимания, я деловым шагом промаршировал до ведра. В нем оставалась еще четверть объема коньяку, я взял его за ручку, нашел один из ковшиков и вместе с трофеями вернулся на свой плацдарм. Первый бокал, наполненный при посредстве ковшика, легко скользнул в желудок и поднял мое настроение. Я хорошо помню, как наполнял второй бокал и не торопясь подносил его к губам, но дальше простиралась сплошная темнота беспамятства.
Хотя подполковник Динго через день после этого события и уверял меня в том, что эти два дня в гостинице прошли достойно и никто из нашей компании не нарушал гостиничного распорядка, но я ему особо не верил. Да и как можно поверить человеку, который, глядя на меня честными глазами, утверждал, что именно я был тем человеком, который и предложил забрать этого юнца Эрни на передовую линию фронта, так как хотел сделать из него настоящего мужика и офицера. А наш молодой черномундирник в столичном аэропорту показал свой неустоявшийся характер, он вырвался из нежных объятий подполковника Динго и попытался скрыться. В течение часа за ним гонялась вся полиция и все военнослужащие аэропорта, загнали в угол и хотели расстрелять на месте как дезертира, но подполковнику Динго удалось убедить коменданта аэропорта, что Эрни не дезертир, а трус, испугавшийся фронтовых будней. Парня обездвижили, а тело его бросили на пол салона правительственного «Шторха».
4
Инженер-техник
Над зданием штаба полка в небо взлетели две красные ракеты. Этот сигнал означал, что на взлет должна идти третья эскадрилья, а наша пара — я и подполковник Динго — назначалась ее ведущей парой. Я тут же запустил двигатель своего боевого скакуна и через некоторое время стал выруливать на ВПП. Особо не задерживаясь на старте, я пустил мой старенький BF109E в разбег по ВПП, который, поскрипывая всеми узлами и соединениями, развил большую скорость и уже на десятой секунде разбега оторвал шасси от земли и начал быстро набирать высоту. Только в этот момент я обратил внимание на то, что в наушниках шлемофона не было слышно ни привычного потрескивания фона, ни голоса диспетчера, сообщавшего об очередности взлета, ни голоса дежурного офицера по штабу, информирующего о целях и задачах боевого задания. Пока мой истребитель аккуратненько набирал высоту, на которой был назначен сбор всех участвующих в вылете, я несколько минут щелкал тумблерами на приборной панели, пытаясь заставить шлемофон заработать, но безрезультатно. И тогда на память мне пришел последний разговор по радио с моим ведомым Динго, беседа наша только вызвала у меня досаду, оторвала от дела и оказался пустопорожней. Ну, зачем, скажем, было подполковнику Люфтваффе связываться со мной и сообщать об очевидных вещах — о готовности его истребителя к вылету?! Вот мне и пришлось на это реагировать соответствующим образом, резким движением руки выдернуть все штекера шлемофона из разъемов для подключений. Я стыдливо опустил очи долу, чтобы увидеть, как на груди свободно болтается шнур шлемофона со всеми штекерами.
Таким образом, выяснилось, почему радиосвязь с землей и ведомым не функционировала — она была моей собственною рукой отключена, и работать она не будет в течение всего этого полета. Чтобы подключить штекера, мне нужно было бы выйти из кабины и воткнуть штекера в полагающиеся им разъемы, расположенные в кресле-ложементе под самой моей задницей. Проделать эту работу в то время, когда истребитель находился в воздухе, не было никакой возможности.
Оставалась последняя возможность исправить создавшееся положение: вспомнить, чему меня учила теща, и минуту потрястись в лихорадке магии. Я сосредоточился, наморщил лоб и представил себе лицо своего ведомого подполковника Динго. Это оказалась не очень простая работа, да и трястись и махать руками пришлось более минуты. Первоначально в моем сознании сформировалось плоское изображение подполковника Динго, которое переформатировалось в изображение 3D измерения, а через секунду фотография ожила и зашевелила губами. И я услышал, как подполковник по рации вызывает меня.
— Зиг, откликнись! Зиг, скажи, что слышишь меня! Зиг, с тобой никто не может связаться, ты молчишь и не отвечаешь ни на один запрос. С тобой что-нибудь случилось? Зиг, откликнись! — В голосе ведомого слышалась настоящая тревога.
Мне потребовалось немного времени, чтобы собраться с силами, а затем, крепко стиснув зубы, я решился на продолжение эксперимента по установлению магической связи и вообразил себе, как в вымышленном мире с бобин разматывается коммуникационный кабель, соединяя мой и Динго истребители. Когда соединение осуществилось, я прокашлялся и чистым голосом начал вызывать подполковника Динго.
— Динго, это я, Зигфрид, у меня была повреждена антенна радиопередающего приемника, и я ни с кем не мог связаться, удалось подремонтировать антенну и частично восстановить связь, но могу разговаривать только с одним тобой. Динго, подтверди, как слышишь меня?
Несколько секунд магический эфир хранил молчание, в нем не было никаких помех, ощущалась только одна пустота. Затем в этой пустоте возникли потусторонние, я сказал бы, технические звуки, и через мгновение эту пустоту прорезал голос моего ведомого.