Ашерон

Кеньон Шеррилин

— Ты что-нибудь чувствуешь странное и новое во мне?

— Кроме того, что ты нянчишься с вонючим мальчишкой, нет, — она протянула руку, — я знаю, что вы смертные, уделяете уж очень много внимания к своим годовщинам рождения, но все это лишь значит, что вы стали на год ближе к смерти. Кто захочет такое праздновать?

Ашерон ухмыльнулся от ее ответа. Значит, она не может почувствовать его раскрывшуюся божественность. Занимательно.

— Я сейчас говорил не о своем возрасте.

— Тогда о чем же? Ты не обрезал свои волосы, и я могу сказать,

что по тому, как это маленькое существо карабкается по тебе, а ты не вздрагиваешь, тебя не избили. Что еще могло случиться?

Тот факт, что она так легкомысленно высказывалась о его избиениях, взбесил его. Сука должна была пройти через ту боль и унижение, чтобы понять, что нельзя воспринимать это с такой легкостью.

— Ничего.

Она отмахнулась пренебрежительно от его враждебного ответа.

— Ты такой странный человек.

Апполодорус переполз к Артемиде. Они смотрели друг на друга целую минуту, прежде чем он улыбнулся и положил свою мокрую ручку на ее.

— Фу! Это отвратительно.

Она тут же сбросила ее. Ашерон протянул свои руки и Апполодорус снова вернулся к нему.

— Как ты все это терпишь?

Артемиду перетрясло, когда он поднял мальчика, а Апполодорус поцеловал его в щеку, обслюнявив всего Ашерона при этом.

— Я люблю его, Арти. И в нем нет ничего отвратительного.

Артемиду затрясло еще сильнее, как будто это было самое противное, что могло прийти ей в голову.

— Ты хочешь своего ребенка, так ведь?

Ее обличительный тон поразил Ашерона. Это было похоже на то, что он был идиотом и хотел чего-то в этом роде. Ашерон ближе прижал племянника и задумался над вопросом, который никогда не появлялся у него в голове.

— Так как я не могу их иметь, то хорошенько как-то не думал об этом.

— Но если бы ты мог?

Ашерон взглянул на мальчика и улыбнулся. Он бы отдал все, только чтобы создать нечто столь дорогое.

— Я не могу придумать более великого подарка, чем иметь своего собственного ребенка и чтобы он смотрел на меня, как это делает Аппи.

— Тогда нам нужно найти для тебя младенца.

Он ухмыльнулся от такого предложения и поспешил сменить тему на ту, которая его волновала больше и была более правдоподобной.

— Скажи мне кое-что, Арти. Если бы я был богом, ты бы перестала скрывать нашу дружбу от других?

Она с явным отвращением издала звук где-то у себя в горле.

— Ты не бог, Ашерон.

— Но если бы я был…

— Зачем ты размышляешь над такими глупыми мыслями?

— А почему ты избегаешь ответа?

— Потому что это не имеет никакого значения. Ты не бог. Я тебе говорила уже, что твои глаза — это просто дефект. И ничего больше.

Как бог может быть таким слепым и не видеть у себя под носом собрата? Или его мать и вправду настолько всесильна, что смогла скрыть его ото всех богов вообще?

— И ты никогда не знала богов, у которых были глаза, похожие на мои?

— Нет.

Может, дело было не в его божественности… а в том, что они были из разных пантеонов.

— Ты

когда-нибудь встречала атлантского бога?

Раздражившись, она выкинула вперед в него свои руки та сильно, что ногти Артемиды издали хлопающий звук.

— Почему ты сегодня такой назойливо любопытный?

— А почему ты злишься от таких простых вопросов?

— Потому что я хочу провести время с тобой без этого, что так рьяно атакует тебя. Мы можем поместить это в клетку?

Ашерон был в ужасе.

— Артемида!

— Что? Он будет там в безопасности.

— Он будет плакать и испугается.

— Прекрасно, — она вскочила на ноги и уставилась на них, — тогда я вернусь, когда ты избавишься от него.

И тут же исчезла. Апполодорус посмотрел на него с любопытством. Ашерон положил мальчика на спину, пока тот качал своей головкой.

— Ну, Аппи, это была твоя тетя Артемида во всей своей красе.

— Арт-э-мид.

Он улыбнулся от попытки малыша произнести ее имя в своей чудной головке.

— Совсем близко. Хотя мне кажется, что это не столь уж важно. Не думаю, что она будет много видеться с тобой.

«Акки будет с Аппи». Улыбка Ашерона стала еще шире от того, как он называл его.

— Акки всегда будет с тобой.

Хихикая, Апполодорус свернулся калачиком и положил свою голову ему на ладонь. Ашерон погладил его маленькую спинку, а затем в мгновение ока малыш заснул. Он приподнял малыша и переложил себе на плечо, где звук детского мягкого похрапывания убрал весь остальной мир у него из головы. Ашерон был в мире со всей вселенной в данный момент, и ему вдруг стало интересно, а смогла бы держать его мама также? Впервые в жизни, он думал, что смогла бы. По крайней мере, его настоящая мать…

Аполлими.

Аполлими продолжала расхаживать, пока Ксиамара стояла и наблюдала за ней.

— Эта греческая богиня продолжает видеться с моим сыном. Думаешь, мы можем использовать ее для защиты Ашерона?

Ксиамара сомневалась. Возможно, ей не стоило утаивать от своей подруги кое — что, но если бы Аполлими узнала всю степень той ужасной человеческой жизни Апостолоса, то нельзя было бы описать словами того, что она бы сделала с миром.

— Греки отличаются от нас и эта Артемида не настолько могущественна среди их пантеона. Мне кажется, что она испугается защищать его.

Аполлими зарычала от отчаяния.

— Мы должны предпринять что-нибудь.

— Я могу привести его сюда, но в тот момент, как я сделаю это, Архон и остальные нагрянут и нападут на нас.

— Я не боюсь. Когда я буду свободна, то смогу разбить их, к тому же у нас есть твоя армия. Но с Апостолосом… Они будут нападать на него, и кто-нибудь сможет убить моего мальчика, пока мы будем заняты остальными.

Лишь по этой причине Аполлими сбежала от них, пока была беременна. Страх за ребенка удержал ее от битвы. Одно меткое попадание и жизнь ее сына могла закончиться на этом. Это был огромный риск, на который бы она никогда не пошла.