«Аскольд». Лучший крейсер Порт-Артурской эскадры

Чернышев Александр Алексеевич

Энергичные рапорты и телеграммы К.П. Никонова и Н.К. Рейценштейна нашли наконец понимание в Главном штабе, но вопрос был решен лишь наполовину: удалось оставить на корабле 6 офицеров и 120 матросов-специалистов, и 6 февраля «Аскольду», вставшему к угольной пристани, пришлось спустить вымпел и окончить кампанию.

Либава считалась незамерзающим портом, поэтому были потрачены миллионы на строительство здесь современного порта Александра III. Но и здесь соблюдались кронштадтские традиции: зимой корабли должны стоять у стенки в порту. Впрочем, в те времена не только на Балтике, но и в Севастополе зимой корабли Черноморского флота вставали к причалам в вооруженный резерв.

От предполагавшихся ранее выходов на испытания отказались по причине недостатка в порту кардиффа.

Н.К. Рейценштейн же категорически настаивал, чтобы «Аскольд» получал уголь высшего качества, он ходатайствовал об отпуске «Аскольду», после того как кончится уголь, взятый в Киле для отопления котлов, в связи с тем, что жирный ньюкаслский уголь, имевшийся в Либаве, для котлов Шульца непригоден. Командир порта в связи с этим обратился в ГУКиС за разрешением приобрести на месте кардифф по цене 23 коп. за пуд. Скоро из Петербурга пришел ответ, что управляющий Морским министерством приказал до выхода крейсера в море употреблять ньюкаслский уголь. Н.К. Рейценштейн не сдался. В следующем рапорте он указал, что котлы Торникрофта – Шульца впервые установлены в русском флоте на «Аскольде» и пока никто кроме старшего механика А. Федорова, не знает устройства и особенностей эксплуатации этих котлов.

Котлы Торникрофта – Шульца с изогнутыми тонкостенными трубками превосходили все виды котлов по паропроизводительности и экономичности расхода угля, но из-за незначительной толщины стенок трубок (3,5 мм) требовали самого тщательного и внимательного ухода и присмотра. Это, во-первых, касалось питания котлов водой, во-вторых, управления огнем в топках, зависевшего от рода угля. Ньюкаслский уголь давал, сгорая, длинные языки пламени, что должно было приводить к перегреву трубок и в дальнейшем – к их пережогу. Особая опасность пережога трубок существовала на больших ходах корабля при создании искусственной тяги. В этом случае пламя от ньюкаслского угля могло выноситься значительно выше колосниковых решеток в трубы и подвергать опасности дымоходы. Этот уголь имел большой процент серы и фосфора, что отрицательно сказывалось на местах соединения трубок.

С точки зрения экономии, как отмечал механик А. Федоров в своем рапорте, кардифф хоть и дороже, но зато имеет преимущество в калорийности и, следовательно, обеспечивает большую паропроизводительность. При применении ньюкаслского угля его удельный расход увеличивается на 10–15 %. Засорение дымоходов настолько велико, что сажа, иногда загораясь в дымовых трубах, выбрасывается оттуда огненными столбами. Механики «Аскольда» обратили внимание в Киле на то, что в германском флоте, где котлы Шульца введены давно и испытывались всесторонне, запрещено употребление для них ньюкаслского и подобных ему углей. Фирма «Германия» для сдаточных испытаний крейсера применяла только кардифф и близкий к нему по качеству вестфальский уголь, несмотря на высокую стоимость. Изобретатель котла Т. Шульц рекомендовал механикам «Аскольда» только этот уголь. Благодаря настойчивости командира удалось отстоять котлы «Аскольда», и крейсер, правда, после длительной бюрократической переписки, получил кардиффский уголь.

В аванпорте Либавского порта наносный движущийся лед сдирал краску с подводной части корабля и окрашивался при этом в красный цвет. По мере расходования запасов угля крейсер все больше всплывал, и стало заметно, что краска местами сошла до сурика.

5 апреля «Аскольд» поставили на две недели в сухой док для окраски ободранной льдом подводной части и установки подкреплений корпуса в корме. Вскоре на корабль прибыла из Кронштадта недостающая часть экипажа, и 24 апреля крейсер, подняв флаг и гюйс, начал кампанию.

В Либаве «Аскольд» простоял до 1 мая, а затем присоединился к отряду кораблей под командованием контр-адмирала Г.П. Чухнина, шедшему с Дальнего Востока (из Порт-Артура) в Кронштадт. Отряд состоял из броненосцев «Наварин», «Сысой Великий», крейсеров «Дмитрий Донской», «Адмирал Корнилов». Эти устаревшие корабли направлялись в Кронштадт для ремонта. На замену им на Дальний Восток должны были отправиться только что вступившие в строй новые корабли, в том числе и «Аскольд».

В устье Финского залива корабли встретили плавающий

лед. Строй отряда нарушился, пришлось идти малым ходом, иногда останавливаясь; так дошли до Ревельского рейда, где встали на якорь среди льдин. Через день отряд Г.П. Чухнина, к которому присоединились корабли учебно-артиллерийского отряда, двинулся дальше. У острова Гогланд встретили сплошной лед толщиной 0,6–0,9 м. У кромки льда отряд ожидал ледокол «Ермак», который повел за собой корабли на восток. За островом Лавесари вышли на чистую воду, и вечером 5 мая показался Кронштадт. С форта «Константин» загрохотали залпы приветственного салюта. Под звуки ответных выстрелов корабли входили на Большой Кронштадтский рейд и занимали места по полученной еще в Ревеле диспозиции.

Почти год назад, 3 мая 1901 года, в Кронштадт, также под гром салюта, вошел крейсер «Варяг», совершивший переход из Филадельфии с завода Ч. Крампа.

6 мая с подъемом флага на кораблях, стоявших на рейдах и в гаванях Кронштадта, подняли и флаги расцвечивания. Загремел 31 выстрел в честь дня рождения Николая II. Для «Аскольда» и его команды началась непрерывная полоса парадов, смотров, салютов. В промежутках принимали боезапас, снабжение, продолжали испытания и дооборудование крейсера.

7 мая ожидался приход в Кронштадт французской эскадры, шедшей под флагом президента Французской Республики Эмиля Лубе. С раннего утра набережные и стенки гаваней начали заполняться тысячами кронштадцев. На Большом Кронштадтском рейде в две колонны по обе стороны фарватера стояли корабли Балтийского флота, на Малом рейде рядом с крейсером-яхтой «Светлана» встали на якорь императорские яхты «Полярная звезда» и «Штандарт».

Катера, яхты, лодки, небольшие пароходы из Петербурга и Кронштадта, расцвеченные флагами и украшенные цветами, с хорами, оркестрами, разряженной публикой спешили в море, чтобы возможно раньше встретить французскую эскадру. Газеты впоследствии писали, что французскую эскадру встречало не менее 100 кораблей и судов. Ровно в 10 часов крейсер «Монткальм» под флагом президента Франции вошел на рейд. За ним в кильватерной колонне шли крейсер «Гишен», минный крейсер «Кассини», миноносцы «Ятаган» и «Фоконо». С французского флагмана раздались залпы салюта наций. В ответ загрохотали орудия фортов Кронштадтской крепости. Каждый русский корабль при прохождении мимо него «Монткальма» салютовал французскому президенту 21 выстрелом. Команды в парадной форме построились вдоль бортов, а на старых крейсерах, имевших еще парусное вооружение, матросы стояли на реях и вантах. Оркестры на русских кораблях играли «Марсельезу», команды провожали проходящие французские корабли шестикратным «ура!». В ответ звучал русский гимн и французские приветствия.

С Малого рейда снова загрохотал салют – сам российский император на яхте «Александрия» встречал французского президента. Между русскими и французскими кораблями начался обмен визитами. Желающих осмотреть новейший русский крейсер оказалось довольно много. Н.К. Рейценштейн нанес визит командующему французской эскадрой вице-адмиралу Рустану, побывав на «Монткальме». Несколько дней в Петербурге и Кронштадте продолжались пышные торжества в честь союзников.

10 мая торжества закончились, и французскую эскадру проводили под гром салютов и звуки оркестров. За участие во встрече французского президента командира «Аскольда» Н.К. Рейценштейна и старшего офицера М.Н. Сергеева наградили французскими орденами.

Приход новейшего крейсера в Кронштадт вызвал всеобщий интерес. «Аскольд» посетили многочисленные гости, флотские офицеры и кораблестроители.

Для команд «Аскольда» и кораблей отряда Г.Н. Чухнина началась лихорадочная подготовка к царскому смотру. Корабли драили, чистили, подкрашивали. Боевая подготовка в таких случаях откладывалась на потом. 15 мая на крейсер прибыл генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович в сопровождении начальника Главного морского штаба Ф.К. Авелана, главного командира Кронштадтского порта С.О. Макарова и многочисленной свиты. Убедившись, что все готово к высочайшему смотру, глава Морского ведомства отправился на крейсер-яхту «Светлана», куда на завтрак были приглашены все командиры кораблей.