Асмодей
Шрифт:
— Спасение — участь Бога!
Удержать своих чувств она не могла. Отчаяние, желание помочь, равнодушие к происходящему ее спутников — все это пробудило в ее душе целую бурю негодования. Сердце ее наполнилось решимостью и, соскочив с коня Люцифера, девушка подошла к краю магического барьера.
— Что ты собираешься делать? — видя в ее глазах какой-то неясный свет, произнес Лионель.
— Кольцо не защитит этот город, девочка, а Асмодей не откликнется на твой призыв снова. У него иные заботы, — вмешался в разговор Люцифер. — Идет бой и вся магия до последней капли нужна ему для
— «Спасение — участь Бога», мессир, — повторяя его слова отозвалась Аврора. — Я не стану призывать демона, чтобы спасти этот город.
— Но без его магии перстень — это безделушка, пусть и драгоценная.
— Владыка Асмодей однажды сказал мне, что изумруд — это не источник силы, а ее проводник, а значит, он может стать проводником волшебства иного рода. Я желаю обратиться к Богу, мессир, я знаю, что он видит все, он просто не может остаться безучастным.
— Это только фантазии, — прошипел Люцифер.
— Это вера, мессир!
— Вы зря погибните, дорогая!
— Я уже мертва, и если моя душа сможет послужить этому миру, так тому и быть.
— Я запрещаю, — взревел Люцифер, подтащив девушку к себе. — Твоя душа принадлежит мне, ты не можешь ослушаться.
— В Аду, — вырываясь, прошипела Аврора. — А на Земле Бог дал человеку свободу выбора. Накажите меня после… — с этими словами она перешагнула магический барьер.
— Самоубийство, — произнес Люцифер, когда девушка отошла на достаточное расстояние, чтобы их не слышать.
— Самопожертвование, — возразил Михаил, все это время с интересом наблюдавший за их спором. Рабыня, отважившаяся бросить вызов хозяину целого мира и ради чего… ради спасения столь презренных созданий, которые и ее без сожаления отправили бы на костер. Эта была вершина веры, роза, распустившаяся в Аду.
Едва Аврора ступила на мерзлую землю, как порыв ветра, несущий острые кусочки черепицы распорол ей щеку, алая кровь потоком хлынула вниз, обагрив и без того уже заляпанный плащ, который, пропитавшись зловонием парижских улиц превратился в неподъемную ношу. Каждый шаг давался девушке все с большим трудом, ветер сшибал с ног и в конце концов она опустилась на колени прямо в придорожную грязь, сбросив с себя тяжелый плащ.
— Отче наш, молю, услышь свою заблудшую рабу, дай силу остановить все это безумие. Охрани этот порочный город, ибо даже в самой непроглядной тьме можно отыскать луч света. Молю тебя.
Но ничего не происходило, кругом царили безумие и хаос, мимо проносились поломанные деревья, крышные покровы, мелкая утварь. Ее израненные осколками, кровоточащие руки, были укрыты толстым слоем грязи, а потом и вовсе что-то тяжелое ударило девушку со спины, да так, что она едва не потеряла сознание, но воля ее была непоколебима, ни разу она не усомнилась в своем решении, не попыталась бежать назад в укрытие. Но Бог, казалось, не замечал ее пылких призывов. Стихия продолжала буйствовать, разрушая исторические здания и погребая под завалами десятки людей.
И тут, как откровение свыше, а точнее из адских подземелий до нее донесся голос Асмодея, а в памяти ожил его рассказ о том, что свою силу демоны черпают в
— Молю, — шепнула она, уже не зная какие силы призывает себе в помощь, желание ее было столь велико, что ни одна сила во Вселенной не могла ему противостоять. И тут ее кожа будто начала светиться изнутри, разливаясь по телу приятным теплом. И с каждой секундой это сияние начинало усиливаться, ослеплять тех, кто смотрел на нее, а буря вокруг и впрямь начала стихать, одна лишь беда, вместе с сиянием начало усиливаться и тепло, обратившееся в нестерпимый жар, который буквально выжигал из нее всю жизнь. Кровь начинала закипать в венах, во рту появился солоноватый привкус крови и запах, ужасный запах горелого мяса. Она будто снова взошла на костер инквизиции, только на этот раз пламя пылало внутри нее.
— Что это? — прикрывая ладонью глаза, произнес Лионель, уже не видя перед собой ничего кроме яркого сияния.
— Это выгорает ее душа, — с некоторой горечью в голосе, отозвался Люцифер. — Она отдает свою энергию.
— Аврора, — Лионель рванулся к ней, чтобы помочь, но князь Преисподней ухватил его стальной хваткой.
— Ну уж нет, хватит с меня на сегодня глупостей. Я не пожертвую еще одной душой понапрасну.
— Это стихия, а значит, ее можно обуздать! — взревел Лионель.
— Это хаос, порожденный в Аду и остановить его можно только изнутри. Она ничего не сможет сделать.
А буря, разносившая пожар по крышам домов, как будто бы остановилась. Ветер начал стихать, бушующая река успокоилась, но вот эффект был недолговечен, секундой спустя стихия обрушилась на город с новой силой, превосходящей свою предшественницу. Аврора, вскрикнула от боли, но свет, окружавший ее, накрыл куполом почти весь Париж. Он ослеплял, но в то же время дарил надежду и тепло.
— Она погибнет! — пытаясь вырваться, прошипел Лионель.
— Очевидно, но ты не сможешь ей помочь, а я не стану тратить силы перед грядущей битвой. Не стану потакать глупым желаниям рабов! Пусть ее спасает Бог, коль она так верит в то, что ему есть дело до этого мира…
— Мессир…
Но Люцифер был неумолим, печальным взглядом смотрел Владыка за тем, как выгорала чистая душа, в жертвенности своей искупая те немногие грехи, что успела совершить за свою короткую, наполненную страданиями жизнь. В действительности, видимо князь бездны больше желал всем и каждому доказать отсутствие или полное равнодушие Господа к мирским трагедиям, и ради того, чтоб свергнуть последнего, готов был пойти на любую жертву.