Асмодей
Шрифт:
Подумать только, и Церковь все это поощряла. Европа загнивала в прямом смысле, утопая в зловониях и нечистотах. До чего дошли люди, что даже демонам было противно находиться среди них? От одного воспоминания о своем годовом пребывании на поверхности, Асмодей брезгливо поморщился.
— Пойдем со мной, — проговорил он, на ходу откидывая халат в сторону. Усевшись на краю купели, демон стянул с себя и штаны, да так и занырнул в нее, скрываясь за толщей воды. Не говоря ни слова, Аврора последовала за ним, аккуратно сложив разбросанные хозяином вещи в небольшой нише у кромки воды.
Стеснения перед Асмодеем не было, он
Демон чувствовал ее напряжение и страх перед Дэлеб, чувствовал безысходность, ставшую почти осязаемой, даже самому стало как-то не по себе от того, что отдал пальму первенства той, что находилась у него во служении. Он-то привык к тому, что это перед ним трепещет каждая душа, а тут к нему неосознанно льнули, как к оплоту последней надежды, последнему рубежу защиты. Видимо, слишком размяк демонюка, раз подобные вещи могли происходить в его обители.
На мгновение взгляд Авроры остановился на фигурном шраме, застывшем на его груди. На вид он скорее напоминал выжженную печать, чем рану, нанесенную огнем, да и символ этот всегда привлекал ее внимание. Терять ей было все равно уже нечего, едва ли Асмодей накажет ее сильнее, чем Дэлеб, а потому девушка решилась попытать судьбу.
— Владыка, — поднимая на демона спокойный взгляд, проговорила Аврора. — Простите ли Вы мне мою дерзость и мое любопытство? — демон вопросительно поднял бровь, молчаливо кивнув. — Скажите, что это? — она аккуратно провела пальцем по белесому шраму, прогоняя с тела застывшие капли воды.
— А как ты думаешь? — в ответ проговорил он, скривив ехидную улыбку.
— С виду похоже на печать, как те сигилы, что я видела, но символ мне не знаком.
— Ну, собственно, это и есть печать. Тебе известно о том, кем были когда-то высшие демоны?
— Ангелами, — коротко прошептала она, проведя по его груди намыленной ветошью.
— Не просто ангелами, — поправил ее Асмодей. — Многие из нас были серафимами — самыми близкими к божественному престолу, а кто-то, подобно Люциферу, состоял в чине архангелов.
— А кем были Вы, Владыка?
— Я был серафимом. Лучшим другом архангела Рафаила, его братом! Этот символ был символом нашей нерушимой дружбы, но в тот момент, когда мы пали, победитель устыдился дружбы с побежденным, а потому попытался выжечь вместо божественного сигила клеймо проклятого. Только сил снять печать у него не хватило, впрочем, как и у меня.
— Но почему? Почему Вы избрали подобный путь?
— Удел ангелов — вечное повиновение. А мы…мы хотели свободы.
— А что получили?
— Головную боль, — коротко ответил он, останавливая ее руку. Признаться, эти машинальные движения, в которых не было ни капли отдачи, начинали хлыстом стегать его самолюбие. В голове не укладывалось, как страх перед Дэлеб мог превышать страх перед ним. Это его прикосновение обожгло ее ладонь, заставив Аврору скривиться от неприятного ощущения, жаром расползавшегося по телу.
— И теперь
— Мы и есть огонь! — приподняв пальцем ее подбородок, произнес Асмодей, заглядывая в янтарные глаза. В них действительно не было страха, по крайней мере перед ним. Отстегать бы ее плетью, чтоб изменить этот досадный факт.
— Не все, — прошептала она. — Абаддон…он холоднее льда.
— Абаддон — это единственное исключение, которое скорее доказывает правило, а не опровергает его, — намыливая волосы, пояснил демон.
— Как это? — поинтересовалась Аврора, не сумев до конца уловить ход его мыслей.
— Абаддон погиб при падении, получив смертельную рану от архангела Гавриила. Однако Люцифер пожалел своего лучшего друга и преданного соратника, подарив ему новую жизнь и новое лицо. Впрочем, этот облик полностью соответствует его должности. Демон войны, — при этих словах Асмодей презрительно фыркнул. — Война — это смерть, так что и образ живого мертвеца вполне к месту.
На миг мужчина даже сам поразился тому, сколько всего рассказал ей за такой короткий отрывок времени. Люцифер был прав, Аврора была особенной, настолько особенной, что порой становилось не по себе. Было в ней что-то, что напоминало ему о покинутых небесах, но в то же время роковое. Что-то, что не мог постичь ни один из рыцарей, а потому все как один желали обладать ее чистой душой. Неизвестность манила…
В голове в очередной раз зародилась мысль, не дававшая ему покоя с момента ее фееричной победы в карточном турнире. Собственно, а почему бы и нет? Отбившись от женских рук, старательно намывавших его тело, демон с головой погрузился в воду, смывая с тела мыльную пену. Аврора уже собиралась вылезти из купели, чтобы по обыкновению подать ему полотенце, но Асмодей перехватил ее запястье, притянув девушку ближе к себе.
— Гори оно все огнем! — проговорил он сам себе, заглядывая в ее напуганные глаза. Вот теперь она боялась! Причем, судя по взгляду, сама не понимала чего. Что ж, сначала он искренне желал сохранить чистоту этой души, но сейчас его рационализм побороло чувство более спонтанное и необъяснимое, которого демон пока не понимал, да и не желал в этом разбираться. Если судьбе угодно, чтобы сияние души Авроры Д’Эневер померкло, так тому и быть. В конце концов, это его собственность, и ему решать, что с ней делать.
— Простите, Владыка, — едва слышно прошептала она, будто ожидая от него разъяснения этих слов.
— Сегодня ты останешься здесь! Со мной! — бросил он, по-прежнему сжимая ее запястье.
— Что?! — пытаясь вникнуть в смысл его фразы, произнесла она.
За все годы, проведенные подле него, Аврора никогда не думала об Асмодее, как о мужчине, который мог возжелать физической близости с ней. Она была его собственностью, светлой душой, преумножающей его богатство. Он сам ей об этом говорил и не раз. Однако о близости с ним она даже помыслить боялась, здраво полагая, что у падшего серафима и без её скромной особы есть с кем провести ночь. Матерь Всеблагая, да он же так и делал, причем, с завидным постоянством! Тысячи душ и сотни демониц мечтали оказаться на ее месте, желая добиться его покровительства и разжечь пламя страсти в проклятой Богом душе. А тут такое… Девушка удивленно воззрилась на Асмодея, явно не понимая, какой реакции от нее он ожидает.