Асмодей
Шрифт:
В это мгновение Асмодею привиделось, будто он воспарил над собой — это пустота отделила душу от тела — смертельный приговор был оглашен и приведен в исполнение. Демон закрыл глаза, готовый покориться собственной судьбе, но новая боль вновь пронзила его плоть, разливаясь по венам священным огнем. Казалось, будто длань Господня ухватила их своей сияющей рукой и потянула назад. Похоже, тем, кому суждено вечность гореть в Аду, не дано право сквозь муки обрести вечный покой на пустоши. По крайней мере, так он думал в секунду, когда пройдя портал, вновь упал на ледяные плиты собственной опочивальни, откашливаясь кровью.
— Дьявол тебя побери, — прошипел Нуриэль, силком вливая в него целительный бальзам. —
— О том, что сумел отнять пальму первенства у Люцифера! Рекорд нахождения на пустоши побит, — распластавшись на полу, задыхаясь и отплевываясь, прошипел он. А Нуриэль все заливал в него отвратительное на вкус лекарство. Силы постепенно оставляли его, глаза застилала черная поволока, голова кружилась, не было даже сил поднять руку. — Черт, если это смерть, то у нее весьма изощренный юмор, — продолжил демон. — Живым выпустить с пустоши, чтобы в тот же миг забрать, проклятая старуха.
— Идиот, — прорычал Нуриэль, заливая в него очередную порцию бальзама, а тот лишь хрипел, будто загнанная лошадь, готовая вот-вот откинуть копыта. — Я же предупреждал, закончишь считать — погибнешь, а у меня нет большого желания разделять твою участь из-за глупости.
— Аврора, — прошипел он, взглянув на хрупкую девичью фигуру, истекающую кровью подле него. Инстинктивным желанием было протянуть к ней руку, чтобы проверить бьется ли ее сердце или нет, но конечности будто налились свинцом. Постепенно его обступила тьма, и Асмодей начал проваливаться в забытье. Последним, что он услышал, были слова Нуриэля: «Девчонка — не моя забота!», а потом пустота. Мир рухнул! А точнее рухнуло сознание, утратив связь с реальностью.
***
Самое жуткое после страшного сна — это возвращение к реальности. Тот пугающий момент, когда разум еще не представляет, является ли увиденное в потусторонних мирах явью или эфемерной иллюзией. Невольно человека начинает охватывать некое волнение: страх открыть глаза, потому что в глубине души гнездится ощущение, что очнувшись от одного кошмара, погрузишься в новый. Но Аврора привыкла к кошмарам. Они стали неотъемлемой частью ее жизни — ежедневным наказанием, впрочем, реалии бодрствования им ничуть не уступали. Но сейчас что-то изменилось, внесло некоторый сумбур в ее сознание.
Пребывая в объятиях Морфея, она не чувствовала той раздирающей боли, истерзанная первородной пустошью душа успокоилась, а сердце отбивало в груди мерный ритм. Неужели она получила прощение? Неужели ангелы подарили ей краткий миг лишенного сновидений покоя? Или, может, все ошибались: может падение в пустоту — это еще не конец, и она через страдания перешла в новую сферу бытия? По мере пробуждения эти вопросы начали завладевать ее сознанием, но девушка только сильнее зажмурилась. Вдруг это лишь приятный сон — издевка над измученным разумом, после которой на нее обрушится неподъемный груз мук и истязаний. Но время непреклонно, и как бы ни был силен страх перед возвращением в реальность, неизбежность была стократ сильнее.
Первое, что почувствовала Аврора, это теплое дыхание на своей шее. Постепенно к этому добавлялись и иные ощущения: тяжесть на груди, трение хлопковых простыней на обнаженной коже. В целом, ничего страшного не происходило. А потому она решилась на следующий шаг — открыть глаза.
— «Асмодей», — шепнула она сама себе, не смея произнести вслух имя своего повелителя. За годы, проведенные в его пещере, девушка впервые видела могущественного князя Ада погруженным в такой глубокий сон. Его лик был безмятежен, тело расслаблено, а тяжелая рука покоилась на ее груди. Поражало то, сколь беззащитным демон выглядел в эту секунду, хотя, возможно это просто видимость. Очевидным для нее было другое: это его обжигающее дыхание вернуло ее к жизни, его голос прорывался сквозь мрак пустоши.
Потому ее сердце проливало кровавые слезы, зная наперед ту истину, которую Авроре только предстояло постичь. Она вернулась, но ей уже никогда не стать прежней, ибо пустота была утонченной ценительницей прекрасного: сначала высасывая из души радость, искренность и отзывчивость: все доброе и светлое — то, что не смог выжечь огонь Преисподней, а уж потом довольствовалась остальным. Какую жертву на алтарь этой ненасытной стервятницы возложила Аврора, могло показать лишь время, а оно уж точно заберет свое сполна, отдав несчастную на растерзание порокам. Неизвестным было лишь то, сколь глубока будет бездна этой трагедии.
Эту пелену тягостных дум разорвал едва уловимый шепот Асмодея, но будучи затянутой в лабиринты собственного сознания, девушка не смогла разобрать ни слова. Признаться, оное ее даже позабавило. Видимо, не только людям свойственны кошмары, и не только люди говорят во сне. Хотя, что для одних сон — для других иная жизнь, кто знает, по каким мирам сейчас путешествует его разум. Отбросив в сторону простыню, Аврора попыталась вылезти из кровати, но мужчина лишь сильнее вжал ее в перину. Не зная в полной мере интимных привычек своего владыки, она предпочла остаться неподвижной. Тепло ее тела, а точнее энергия души, которую он неосознанно поглощал, успокоили его душевные волнения, и через мгновение Асмодей вновь спокойно дышал.
— Очнулась, — раздался достаточно циничный голос над ее ухом, от неожиданности девушка даже подскочила с кровати, в ужасе уставившись на окровавленные простыни. — Что ж, одной проблемой меньше!
— Кто Вы? Как сюда попали? — дрожащим голосом произнесла она, глядя то на серебровласого незнакомца со светлым взглядом, то на Асмодея, лежащего на залитом кровью ложе. Теперь она поняла причину столь неестественной позы демона, спать на спине с такими глубокими ранами было невозможно. Кое-где ссадины, наспех зашитые шелковой нитью, уже начали затягиваться, покрывшись твердой коркой, но в большинстве своем швы разошлись, обнажая весьма неприглядную картину.
— Скажем так: я тот, кто спас вам жизнь. Что до второго вопроса, то можно сказать, что я никогда отсюда не уходил, — кивнув в сторону демона, произнес он. — Пока, это все, что тебе следует знать.
Догадка, посетившая Аврору несколько недель назад, когда ей посчастливилось стать свидетельницей необъяснимого явления в покоях, разгорелась в ее сердце новым огнем. Сияющая сфера, слившаяся с демоном, наконец, обрела физическую форму. Склонившись над Асмодеем, девушка осмелилась убрать с его лица спутанные темные пряди. Поступок непростительный и дерзкий, но если владыка не узнает, то и наказывать не станет. Вполне ожидаемо: любопытство оказалось сильнее осторожности, и теория нашла подтверждение. На иссиня-черных волосах мужчины не было и намека на серебро, а вот у загадочного незнакомца волосы светились, будто луна на ночном небе.