Асмодей
Шрифт:
– Но как тебе удалось обмануть Вельзевула и уговорить его отдать тебе командование над его гарнизоном?
– У меня в рукаве припрятан козырь на этот счет, – с усмешкой ответил он. – И, если позволишь, пока я сохраню его в секрете.
– Нужно оповестить Люцифера.
– Да. Врата находятся у Оазиса Жизни, там же, куда по твоим словам будут стягиваться угнетенные и недовольные.
– До него чуть меньше часа пути. При таком раскладе у нас есть небольшая фора.
Кивнув в знак согласия, Абаддон хлестанул своего двурогого кошмара, сорвавшись в дикую скачку вослед за Асмодеем. В ночи князь блуда ориентировался все же лучше, да и ночные вылазки предпринимал куда чаще своего
В своих нововведениях Вельзевул определенно превзошел в тирании своего предшественника. Если бы не щедрые душевные пожертвования и еще более щедрые лживые посулы, едва ли кто-то из демонов решился бы оказать ему поддержку. Но красноречия ему было не занимать, да и черти оказались публикой благодарной – падкой на обещания и весьма тщеславной.
Необходимое расстояние вопреки ожиданиям они покрыли к полуночи, за пару часов, но зато прошли незамеченными патрулями, и обошли Оазис Жизни, подойдя к просторному гроту, внутри которого находилась огромная зала с десятками тысяч нарядов, в которые облачались демоны, посещая мир людей. За ней, в дальнем углу, гнездилась зеркальная арка, служившая падшим порталом на землю.
Когда Люцифер пал, демоны Божьей волей оказались запертыми в Преисподней, но Владыка хитростью своей сумел обмануть небесных стражей, стоявших у запечатанных магией врат, искусил их и опорочил души. Поддавшись притягательным порокам, ангелы сняли печать Творца, став последними демонами, принадлежащими прежде к рати Господа.
Много раз ангельское воинство пробовало захватить утраченный портал, но ни одна их попытка не увенчалась успехом. Демоны, познавшие вкус жизни на поверхности, готовы были на любые жертвы во имя столь желанной цели. Со временем устав от войны, а точнее придя к некоему консенсусу, бои сошли на «нет», и демоны, благословлённые дланью Люцифера, получили возможность совершать набеги на землю.
Истинную цену этого договора не знал, пожалуй, никто, кроме хозяев двух миров: Бога и Дьявола. Сделки, сделки, непрекращающиеся… Казалось, они творили этот мир, вершили его историю, даже высшие силы не поддавались этому соблазну, играя с судьбами всего сущего, словно с марионетками в кукольном театре. И глядя в зеркальную гладь портала, разделяющего жизнь и смерть, каждый видел свою истинную сущность, опороченную душу, которую не могла скрыть магическая маска.
Каждый раз подходя к этому зеркалу, Асмодей видел ни привлекательного мужчину, коим его сотворил Господь, ни злобного уродливого демона с трехликой маской, каким его сделала Преисподняя. Он видел свою искалеченную душу, развращенную и эгоистичную. Это зеркало отражало его пороки, придавая им внешне извращенную форму. Его лицо принимало суровое выражение и становилось более изможденным, на левой щеке зияла дыра, сквозь которую виднелись зубы. Кожа на обезображенной половине лица кое-где была сморщена и видом напоминала высушенный изюм; на скуле она вовсе лопнула и обнажала лицевую кость. Плоть его имела серовато-синюшный трупный вид, однако по структуре больше напоминала усохшую кору. Малоприятное зрелище, которое с годами становилось еще более неприглядным.
Секундой спустя этот пугающий лик исчез, и зеркало обратилось прозрачным стеклом, показывающим ему дивный облик Венеции, столь любимой и столь желанной для Асмодея. Да, этот город демон действительно любил, более того, искренне считал себя причастным к его созданию, а точнее к созданию в нем атмосферы порока и распущенности. Всемирно известные карнавалы, зачастую
Тряхнув головой, чтобы отбросить в сторону эти сладостные мысли, демон положил ладонь на стекло, чуть надавив, но ничего не произошло. Освещенный заходящим солнцем город был по-прежнему недосягаем. Сделав глубокий вдох, Асмодей повторил попытку, но все осталось по-прежнему.
– Не понимаю, – ударив кулаком о стекло, по которому пошли мелкие трещинки, в мгновение ока обратившиеся в цельную гладь, произнес он. Следующий удар пришелся рукоятью меча, а за ним и тяжелой палицей.
– Ничего.
– Он это сделал. Сделал то, что было не под силу небесной рати. Он закрыл врата изнутри, – холодно заметил Абаддон. – Мы в ловушке.
– Дьявол, – прорычал Асмодей, вложив меч в ножны. – Мало нам было напастей.
– И не эта последняя, уж поверь, – раздался мелодичный женский голос за их спинами.
Оглянувшись, рыцари увидели перед собой невысокую женщину, облаченную в полупрозрачное платье белоснежного газа, стянутого на тончайшей талии тяжелым золотым поясом. Длинные огненные волосы были сколоты на греческий манер, а голову венчала корона с золотыми рогами.
– Астарта, не чаял встретить тебя здесь, – до приторности елейным голосом начал Абаддон. – Что тебе нужно?
– Ждала Вас. Знала, что рано или поздно кто-то из сторонников Люцифера решится его разыскать!
– И ты явилась сюда в надежде, что у тебя получится нас остановить? – ехидно спросил Асмодей. – Ты сильна, но твоей силы не хватит на то, чтобы нас одолеть. К чему это глупое самопожертвование?
– Я не хочу вам мешать, напротив, желаю помочь! – проигнорировав его выпад, произнесла женщина.
– Ты была одной из первых последовательниц Вельзевула, что же произошло сейчас? – прошипел Абаддон, не сводя с нее испытующего взгляда.
– Изменился сам Вельзевул. Власть отравила его, те суждения, что раньше казались вполне разумными, предстали пред нами в искалеченной и извращенной форме. Он говорил о величии Ада, о свободе демонов, о возможности посещать землю для каждого из нас. Но сейчас он будто ослеп. Обманом завладев магией моего мужа, Вельзевул заключил Смерть в оковы. Теперь Азраэль пожинает только грешные души, которые Владыка присваивает себе, удваивая свою мощь. Его рыцарям достаются лишь крохи.
– Бедняжечка, – иронично заметил Асмодей. – А ты думала, что он позволит Аду взрастить равного себе?
– Но последней каплей стало закрытие врат. Теперь ни один демон не может покинуть Преисподнюю, и никто не может возвратиться назад. Все мы стали его заложниками, которых он в перспективе изничтожит.
– Кто из рыцарей поддерживает его? – не обращая внимания на причитания обманутой в ожиданиях демоницы, произнес Абаддон.
– Мой муж, Мамона, остальные пока хранят нейтралитет, играя в свои игры или дожидаясь исхода противостояния. Но их сопротивление скоро падет.
– Не самая плохая новость, – отводя Асмодея в сторону, произнес князь гнева. – Нужно избавиться от нее, пока есть возможность. Мы не знаем об истинной причине ее появления здесь…
– Как и о том, что происходит во вражеском лагере, – перебил его демон. – Возможно, она врет, и истинная причина ее присутствия сокрыта от нас, но она может стать прекрасной разменной монетой в решающий момент.
– Вельзевулу нет до нее никакого дела!
– А вот Астароту… не думаю, что оковы, обманом наброшенные на смерть и закрытие врат на землю были его волей, а значит, где-то в глубине его души затаилась обида. Нужно лишь превратить этот тлеющий огонек в великое пламя.