Асмодей
Шрифт:
Зачерпнув пригоршню прозрачной жидкости, Аврора поднесла ее к губам, делая первый, за последние пять лет, глоток воды. Целительная влага смочила потрескавшиеся губы, горло и опустилась ниже. Будто потеряв контроль, Аврора припала к нише, пытаясь утолить жажду, терзавшую ее так давно. Именно в такие моменты люди доходят до истинного безумия.
Напившись, она смочила белоснежную ветошь и принялась омывать раны, которые к этому времени почти затянулись. Теперь она поняла, почему сотни душ на аукционе так рвались во служение к рыцарям. Их мотивация ничем не отличалась от мотивации крестьян, желающих попасть на службу в барский дом. Причина проста: всегда был кров над головой, еда и
– Утро вечера мудренее, – проговорила она, ложась на кровать.
Ложе было прежним – иголки и только. За столько лет она к ним так привыкла, что, пожалуй, даже пуховая перина показалась бы ей неудобной и чужой. Она желала перемен – она их получила. Что будет дальше, покажет новый день. С этими мыслями девушка закрыла глаза, впервые за столько лет предаваясь спокойному сну.
========== Глава II ==========
Время – поразительная субстанция, сумевшая подчинить себе все области мироздания. Оно безраздельно властвовало на Земле, украдкой проникло в райские чертоги, не побоялось спуститься даже в Ад. И пусть в пылающей бездне его холодная поступь была не столь ощутима, как на поверхности, шлейф перемен, следовавший за ним по пятам, неотвратимо оставлял свою печать в сознании тех, кто считал себя неподвластным его течению.
В былые дни и ангелы, и демоны, и прочие незнающие смерти создания были уверены в том, что сумели подчинить себе несокрушимую реку времени, сковать его бег своими чарами, со стороны наблюдая за изменениями, которые с годами происходили в мире людей. Вот говорят же: «вода камень точит» – в корне неверное утверждение, ибо камень точит не вода, а время. Именно оно предает горной породе желанную форму, а потом стирает ее с лица земли, обращая в прах. Так же оно поступало и с человеческими жизнями, и с несокрушимыми твердынями, и с великими цивилизациями. Оно было самым коварным и умелым палачом, главным оружием которого были перемены. Там, куда оно приходило, уже ничего не оставалось прежним: все менялось, а то, что не менялось – обращалось в пыль, унесенную ветром. Бессмертным пришлось выбирать: покориться или умереть!
Преисподняя сопротивлялась ему дольше всех, не желая менять привычного уклада, где властвовал хаос и беззаконие, но время было терпеливо, век за веком оно подтачивало «нерушимые стены» в разуме падших, неминуемо двигаясь к победе, пока, наконец, в ад не пришли реформы.
Поначалу Асмодей даже обрадовался такому повороту событий: Люцифер решил номинально сложить с себя часть власти, вверив ее в руки своих верных рыцарей. Он наделил их богатыми землями, передав право собственности на души. Казалось бы, о чем еще можно мечтать? Однако радость от этого подарка судьбы была недолгой: как оказалось, высокий статус налагает высокую ответственность, так что эта бочка меда была подпорчена внушительной ложкой дегтя.
В тот момент Асмодей утешил себя мыслью о том, что к такому «вкусу» власти вполне можно привыкнуть, если считать его за норму, но как оказалось, на этом перемены не закончились, а точнее сказать, они с этого начались.
Проведенные реформы вызвали настоящий резонанс среди инфернальной общественности – немногие были согласны с таким решением Владыки, желая отхватить кусок от адского пирога, да и сами рыцари, быстро набив оскомину от горечи
Вскоре Люцифер так вошел во вкус, что рыцари перестали успевать за стремительным потоком его фантазии и мыслей. Каждый день он учреждал новые институты власти, которые впоследствии преобразовывал или убирал вовсе. Так в аду появилась служба по учету грешных душ, невольничий рынок с системой аукциона, ведомство по взаимодействию с раем, отдел по вербовке колдунов и ведьм, институт по управлению климатом (будто обычного пекла уже не хватало), отдел изучения и применения пыток, а так же департамент земных катаклизмов, в ведение которого входили болезни, войны и стихийные бедствия, призванные отладить постоянный приток душ. Однако когда Владыка возжелал на небесах собственное посольство сделать, содрогнулись все. Благо быстро остыл он от этой идеи, продолжая в дела бездны углубляться.
Всё бы ничего, только возглавить все эти институты пришлось тем же рыцарям, которые настолько погрязли в постоянных отчетах перед Владыкой, что времени на пытки грешников просто не оставалось. Вот и пришлось им во благо «отечества» отказаться от маленьких радостей жизни, передав это право своим подручным. Однако Асмодей и тут старался не падать духом, философски отмечая, что если эти преобразования до сих пор не уничтожили ад, то сделали его сильнее.
Ну что ж, ад может и устоял, а вот демоны из него разбежались, причем, не фигурально. Люцифер вполне разумно рассудил, что для привлечения новых душ, нужно лучше понимать человеческие потребности, а потому пришлось демону похоти отпустить от себя своих подопечных-суккубов на бескрайние земные просторы, чтобы те людей на местах искушали. – «Ну, что не делается все к лучшему – в пещере больше места будет!» – в очередной раз обнадежил себя демон, надеясь, что в скором времени Владыка решит передышку сделать.
Однако после последнего преобразования оптимизма у Асмодея заметно поубавилось, ибо Люцифер каждому рыцарю решил планы по привлечению душ поставить. Видимо посчитал, что коль в аду всем страдать положено, подданные исключением быть не должны, а потому замучил их своими «улучшениями», которые коснулись не только высшей элиты преисподней, но и адских гончих в пламенных загонах. Уж если страдать – то всем вместе, вот и выли черти каждый день, в страхе ожидая нового закона, а рыцари про себя негодовали, страшась выказать свое недовольство.
И рад бы был Асмодей сложить с себя высокие полномочия, да только природное тщеславие и жадность демонов каждый раз пересиливали в нем здравый смысл. К тому же, привык он к своей огромной пещере и к душам многотысячным, что его богатство составляли – не мог уже от роскоши в пользу свободы отказаться. Вот и давился он черствым пирогом власти, запивая его горькими реформами, при этом еще и про запас несколько кусочков хватал, чтоб кто другой взять не успел. Так и жили они в аду, попривыкли со временем…
Только вот не успели привыкнуть, как новая перемена пришла: затишье! Год прошел, второй, третий… а от Люцифера ничего не слышно: не приглашал никого на совет, не зазывал на фальшивый праздник, где не было веселья, даже гонцов с указаниями по своим владениям не рассылал. Некоторые вздохнули с облегчением, про себя отмечая: чем бы Владыка ни тешился, только бы больше не реформировал, лишь семеро его приближенных в печаль впали, понимая, что не к добру такая тишина, ибо бурю она предвещает. Не ошиблись! Только в этот раз, к счастью для рядовых чертей, злость его лишь на рыцарей обрушилась.