Асмодей
Шрифт:
Прибегнуть к шантажу он еще не успел, хотя сам факт проникновения в хранилища рыцарей, безусловно, осудят. Однако куда больше осудят грязные сделки по продаже душ, в которых были замешаны некоторые рыцари. К тому же, Абаддон потратил столько сил на то, чтобы утаить эти сведения, и сейчас, если он решится их обнародовать, все эти силы будут потрачены напрасно. Как ни крути, а это был колоссальный просчет.
Сейчас, отбросив лишние эмоции, Асмодей видел это так же явственно, как видел перед собой Люцифера, который способен был одним лишь усилием воли низвергнуть своего взбунтовавшегося любимца в самую глубокую бездну. И по какой только глупости
– Нет, Повелитель, это правда, – подняв голову, чтобы оценить реакцию своего господина, произнес он.
– Ты понимаешь, что для подобных обвинений нужны неоспоримые доказательства вины? – вставая с трона прошипел Люцифер, на мгновение утратив свой лучезарный ангельский лик.
– Владыка, я никогда бы не посмел обвинить своего «брата», не имея на то достаточных оснований, – произнес он, стараясь изобразить на своем лице наивное, почти детское удивление, что никак не вязалось с его образом, но весьма позабавило Люцифера, знавшего уловки своего подопечного, как свои пять пальцев.
– Не паясничай, – с легкой улыбкой заметил он. – О твоей «любви к брату» известно и в Аду, и на небесах, но… это еще не повод, чтобы стращать демонов угрозами внутренней войны. Что тебе известно?
– Сегодня в мое отсутствие Абаддон посмел проникнуть в мой дом и перебить всю охрану. Это вызов, мой Повелитель, который я не могу оставить безнаказанным. Этого требуют наши законы, этого требует справедливость.
– И зачем это ему? – не сводя глаз со своего гостя, произнес Люцифер. Сказать по чести, такой выходки от своего демона он никак не ожидал. Горячность Асмодея была ему известна, но вот Абаддон славился своей холодной рассудительностью, а потому поверить в то, что он презрел все законы Ада, руководствуясь лишь ненавистью к своему врагу, Владыка Тьмы не мог никак.
– Он забрал ее, Повелитель!
– Ее… – будто пытаясь запрыгнуть в колесницу мыслей своего собеседника, протянул Люцифер. – Аврору?!
– Да, – кивнул Асмодей, наконец-то позволив себе подняться с колен.
– Быть не может! Чтобы Абаддон поставил на карту все ради женщины, пусть даже такой… исключительной… – подобрав верное слово, проговорил он.
– Не ради женщины, Владыка. Ради светлой души, осмелившейся при всех бросить ему вызов и победить! Затаенная злоба, порой, имеет признаки безумия и выходит из-под контроля, будто неподвластная стихия. К тому же, истории известна не одна война, начавшаяся из-за женщины…
Люцифер немного поморщился, пытаясь взвесить все доводы, приведенные Асмодеем. Казалось бы, все логично, и если бы речь шла о любом другом демоне, Владыка непременно бы покарал наглеца, осмелившегося ворваться в дом одного из его советников, но Абаддон… чтобы отважиться на подобную выходку, он должен был иметь более веские причины. К тому же, донесение было получено Люцифером на рассвете, а Азазель и вовсе узнал об этом пару дней назад. Куда ни глянь, а сроки – вещь упрямая, и они никак не хотели вписываться в представленную картину. Это больше походило на случайное, пусть и трагическое, совпадение.
– И все же, ты что-то
– Повелитель, я не посмею Вам лгать…
– А я разве упрекнул тебя во лжи? – небрежно заметил Люцифер. – Я знаю тебя с того момента, как глас небесных труб возвестил о сотворении мира и этот взгляд, на дне которого плещется очередная авантюра, я знаю не понаслышке. Итак…
– Владыка, прошу меня извинить, но мне нечего Вам больше сказать, – с легким поклоном ответил Асмодей.
– Как ты узнал, что за нападением стоит Абаддон?
– Дэлеб сумела выжить, Повелитель. Она и рассказала обо всем.
– Пришли ее завтра в мой дворец. Я хочу переговорить с ней, – отозвался Люцифер, устало потирая переносицу. Мало того, что в его владениях назревало восстание, так еще и его рыцари, его главное оружие на пути мятежников вносили разлад в его планы. Несмотря на заверения Асмодея внутреннее чутье твердило ему, что причина была совсем иная, но добиваться ее нынешнего собеседника было бесполезно. – Ты желаешь, чтобы он вернул ее? – после некоторого молчания, произнес он.
– Я желаю, чтобы он ответил за свои деяния по закону, – спокойно ответил демон.
– И, разумеется, роль палача ты хочешь возложить на свои плечи?
– Да, Владыка, – коротко кивнул Асмодей. – Если Вы позволите, я немедля нанесу ему визит.
– Мне понятен твой гнев и желание отомстить и когда-нибудь, я надеюсь, ты узнаешь, почему я не могу тебе это позволить.
– Повелитель! – с негодованием встрепенулся Асмодей, в душе уже начавший праздновать собственную победу. – Он совершил вторжение в дом Вашего советника…
– И он ответит за это, – перебил его Люцифер. – Но обвинение в бунте… это решительно невозможно. Поверь мне…
– Владыка, – постепенно начиная терять терпение, начал демон. – Доверие к нему – величайшая ошибка, он предаст Вас.
– Асмодей, ты – один из моих главных советников, мой рыцарь и преданный друг, но поверь, от некоторых тайн лучше держаться подальше. Я разберусь в этом вопросе и уведомлю тебя о своем решении, – спокойно произнес Люцифер, и хоть всем видом своим он пытался показать ледяное спокойствие, во взгляде его демон уловил зарождающийся там гнев. – А теперь ступай, мне нужно подумать.
В этот момент гнев вернулся и к Асмодею. По каким-то неведомым ему причинам повелитель Преисподней, если не оправдывал, то и не осуждал этот поступок, а драгоценное время ускользало сквозь пальцы. Тяжба могла занять не один месяц, а тут каждая минута ожидания могла привести к необратимым последствиям, ведь неизвестно, что Абаддон решит сделать с документами, так некстати попавшими к нему в руки. Оттого и терзался Асмодей, вальсируя по лезвию ножа. С одной стороны, Люцифер не наложил вето на его право сводить счеты, а с другой – ясно дал понять, что решение этого вопроса берет на себя. Что ни выбери – кругом неправ будешь! В первом случае собственная гордыня, требующая отмщения, покоя не даст, а во втором – гнев высших сил на свою голову навлечь можно. Эти мысли сводили с ума. Не смогли их разогнать доводы разума, призывавшего к ожиданию, не развеял их и полет под сводами небесных сфер. Так ко всему этому добавились еще и невесть откуда взявшиеся угрызения совести от того, что все чаще перед его взором представал образ Авроры, взывающей о помощи. Что ж, это была война… и ради победы он готов был пожертвовать всем, еще не ведая о том, что пожалеет об оном.