Ассасин Его Святейшества
Шрифт:
– Твое участие в этом деле закончено, – добавил архиепископ.
– Мой господин, но я еще не установил четкой связи между богатством Альбина и нападением на Папу, – дерзнул возразить я.
– Это уже более не твоего ума дело, – перебил мой собеседник. – Через несколько дней Папа Лев со своей свитой отправляется в Рим. С ними отбываю и я. Ну а там я начну формальное расследование обстоятельств нападения.
Меня словно обдало яростным жаром – настолько, что я безотчетно рискнул навлечь на себя гнев архиепископа.
– Мой господин, в таком случае
У Арна на щеках зашевелились упрямые желваки.
– Завтра в предрассветный час король выезжает на охоту. Я должен его сопровождать, а потому оставшиеся до утра часы хотел бы употребить на сон.
Он как будто собирался шагнуть сквозь меня.
– Убить Папу никто не пытался, – тихим ровным голосом промолвил я.
От этих слов Арн остановился.
– Что ты сказал?! – рыкнул он. – И откуда у тебя такие мысли?
– Никто не нанимает шайку мелкой швали для того, чтобы она лишила зрения самого Папу, да еще средь бела дня и прямо на улице. Такое по плечу только опытным истязателям где-нибудь в каземате.
Архиепископ уничижительно фыркнул:
– Ты видел на лице Льва шрамы? Так вот, они отнюдь не нарисованные.
– Его пытались напугать, но не убить.
– С чего бы кому-то взбрело в голову наводить ужас на Папу? – спросил Арн, нетерпеливо дернув плечом.
– То было предупреждение. Друг в Риме обратил мое внимание на странное совпадение: все три служителя, которых можно заподозрить в осведомленности о налете, или были, или сейчас тесно связаны с папской казной.
Архиепископ резко тряхнул головой:
– Зигвульф, мои слова о твоей разумности я беру назад. Ты глуп. Измышляешь заговоры там, где их нет.
– Мой господин, я полагаю, что неверное поведение Папы и обернулось для него посягательствами на репутацию и угрозами.
В глубине стальных глаз Арна блеснули искорки-молнии.
– Не испытывай мое терпение, солдат. В твоих услугах больше нет надобности.
На дверь мне было указано столь однозначно, что оставалось лишь учтиво поклониться и выйти. Вообще-то хорошо, что моя роль королевского соглядатая была на этом закончена. На душе у меня стало спокойно и слегка печально. Но вместе с тем, отправляясь в ночь, я чувствовал безотчетное глухое опасение, что что-то здесь не так. Уж слишком резко и без всяких доводов избавился от меня архиепископ. Сама собой напрашивалась мысль: уж не приближаюсь ли я к чему-то, чего мне знать не положено?
Глава 7
Было около полуночи. В душном воздухе стояло полное безветрие. Зыбь ночных облаков рассеивала лунный свет так, что в его голубоватом неподвижном свечении скученные, притихшие дома и строения Падерборна казались
Лично меня тянуло поскорее лечь и уснуть. Долгий, хотя и спешный, переезд из Рима оказался изматывающим, а по приезде я сразу же отправился на доклад к архиепископу Арну. После этого я едва успел разобрать седельные сумки и переодеться, как настало время идти в пиршественный зал. Теперь же я, наконец, свернул за последний на моем пути угол, и шагах в тридцати впереди моему взору открылась длинная и приземистая, похожая своим видом на конюшню казарма без единого огонька в окнах.
Напали на меня совершенно бесшумно. Когда я проходил горловину переулка, что тянулся вдоль казармы, кто-то зашел мне за спину и, проворно накинув мне на голову толстый плащ, тут же рукой больно обжал мне горло. В ноздри ударил стоялый запах козьей шерсти, от которого я поперхнулся. Спустя секунду мои руки оказались прижаты к бокам, а земля ушла из-под ног, поскольку меня над ней приподняли. Ошеломление не оставило мне шансов вступить в схватку.
Нападавшие пронесли меня всего несколько туазов, и я понял, что меня заволакивают в глухой закоулок. Здесь они остановились, и, не успел я опомниться, как рука отпустила мне шею, а кто-то приложил ладонь к закрывающей мне лицо ткани, и от крепкого тычка я затылком ударился обо что-то вроде деревянной стены дома. При этом колени подо мной непроизвольно подогнулись. Я просел наземь, но меня подняли и на этот раз саданули кулаком в живот. Поперхнувшись дыханием, я упал вперед.
Тот, кто меня ударял, проявлял недюжинную деловитость. Мне припомнилось, как в том же духе управлялся с Гавино Теодор в его лачуге – это нападение было столь же заправским и безжалостным. Я ощутил еще два огненных удара, в лицо и живот. В мозгу словно полыхнул сноп искр. Голова моя была по-прежнему завернута в плащ. Корчась от боли, я пытался сделать вдох, при этом не зная, куда падет следующий удар. Земля – пьяная, легкая – поплыла у меня под ногами, и я бессильно обвис. Тот, кто меня до этого держал, дал мне свалиться наземь, и вскоре я уже лежал, сиплым дыханием превозмогая тошноту.