Ассасин. История первая

MeXXaniK Гоблин

Где-то на краю сознания раздался истошный женский визг. И морок разом спал, а я вновь очутился на кухне Чумы. Труп на полу никуда не делся. А причиной шума в квартире была та самая Рита, о которой, в свете последних утренних событий, я уже успел позабыть.

Девушка стояла на пороге кухни, расширившимися от ужаса глазами глядя на труп. И издавала высокий мерзкий звук, от которого у меня моментально заложило уши. Стоило отдать девушке должное: вопила она долго и на одной ноте, не повышая и не снижая уровень шума.

– Да

заткнись ты! – рявкнул я, но это не возымело ровным счётом никакого результата.

Пришлось встать со стула, перешагнуть через тело, подскочить к девушке, схватить ее и заткнуть рот ладонью. И мерзкий визг мигом превратился в мычание. Бессвязное, а самое главное – тихое.

– Так-то лучше, – удовлетворенно пробормотал я.

"Получено новое задание: “Нежелательный свидетель”. Избавьтесь от гражданского лица, который стал свидетелем преступления”.

– Избавиться? – непонимающе переспросил я. – это, блядь, как? Это тебе не мешок с мусором, чтоб вот так взять и избавиться.

В следующую секунду я был наказан за потерю бдительности жесткой пиздюлиной, прилетевшей по рёбрам. Потому как Рита, видимо, услышав от разговаривающего с самим собой ебанатика слово "избавиться" мигом “перекинулась” в фурию. Скорее всего, закономерно решила, что сейчас и её насмерть убивать будут.

Знаменитый архитектор Клодт украсил Аничков мост в Санкт – Петербурге четырьмя статуями, посвященными укрощению строптивых коней. Уж не знаю, чем вдохновлялся автор, но композиция "укрощение строптивой Риты" была ничем не хуже. И попади архитектор в то утро на квартиру к моему другу – я был бы уверен: на одном из мостов нашего города присутствовали скульптуры, ничем не уступающие знаменитым питерским "коням". Все было в этой полной жестокости борьбе не на жизнь, а насмерть: жажда свободы и пиздюли, которыми щедро осыпала Рита, и отборный мат и проклятья в ее адрес от меня.

– Ты бы помог, братец, – крикнул я Чуме, которого заворожило данное зрелище. – Ай, блядь. Да угомонись ты!

Последнее было адресовано разъярённой фурии. Воспользовавшись моим секундным замешательством, ей удалось высвободить одну руку и впиться своими когтями мне в запястье.

– А?

Чума мигом сбросил оцепенение, поспешив мне на помощь. И лишь вдвоём нам удалось кое-как удержать девушку, запихав её в одну из комнат и закрыв дверь. А в следующую секунду на тонкую преграду обрушился град страшных ударов. И приглушенный дверью истошный визг, в котором слышались мольбы о помощи и призыв ко спасению.

– Пиздец, – с трудом переводя дух ,прохрипел Чума, вытирая кровь с рассеченного на полосы ебла. И кабы я не был свидетелем того, как его лицо драла когтями Рита несколько секунд назад – решил бы, что мой товарищ сошелся в кулачном бою с медведем. – Где ты её такую нашёл?

– Дралась с нарядом на Московском вокзале, – ответил я. – Не поверишь: увидел ее – и в тот же миг понял: моя. Рожа у тебя, к слову, подпорчена знатно.

На себя бы посмотрел, – огрызнулся Чума, прикладывая к кровоточащему лицу невесть откуда взятое полотенце.

– Охотно верю, – согласился я. – Так или иначе, у нас появляется один неразрешенный вопрос. В этой комнате сидит девушка, которая видела на кухне труп. И если она выйдет из квартиры, первое, куда направится, будет ближайший отдел полиции. А это значит, через час в дверь постучит СОБР. Тараном. Статья сто пять, часть два. Убийство, совершенное группой лиц. От восьми до двадцати лет. А если мы оставим ее там, – я указал на комнату, – на ее вой стянутся соседи. Возможно, из близлежащих домов.

– И что ты предлагаешь? – спросил Чума.

– Кому-то из нас нужно войти в эту комнату и решить вопрос.

– Что значит “кому-то из нас”? Лично я не войду внутрь без святой воды, креста и дипломированного экзорциста. Ты привел эту бесноватую бабу в мой дом, ты прибил главаря “Шедди” – тебе и разгребать.

– Верно, но в блудняк мы вписались благодаря тому, что ты думал нижней головой, когда ебал бабу этого самого главаря, – парировал я. – Так что с твоим заявлением про то, кому разгребать, я бы поспорил.

Однако Чума был непреклонен:

– Пусть тогда все разрешит старый как мир способ. Смотри.

Чума начал считалку, поочередно указывая пальцем то на меня, то на себя:

– Курочка. Ряба. Сидела. Ну вот. Тебе и идти.

– Да ебись ты провались, – выругался я, толкнув дверь и входя в комнату. – Ну хуй с тобой. Живи уродом.

Глава 4. Убеждение

Фурия тут же бросилась на меня, едва я переступил порог. Видимо, действовала она по той же самой схеме, что я провернул с президентом “Шедди”. Да вот только в этот раз я был готов к атаке. Поэтому отскочил в сторону и стул, который бросила в меня Рита, разлетелся об стену. Я же рывком сдернул простыню с кровати и набросил на девушку.

Это возымело успех. И пока Рита барахталась, пытаясь выпутаться из ткани, я сбил не её с ног, бросив на кровать и навалившись сверху, зажав ладонью рот. Девушка замолчала. Я осторожно приподнял край простыни, открыв личико "Гюльчатай". Красная от ярости Рита зло сопела, в упор глядя на меня. И в ее почерневших от злости глазах читались все муки мира.

– Сейчас я уберу руку, и мы все обсудим, – осторожно сказал я. – Договорились? Моргни.

Несколько секунд, Рита пристально смотрела на меня большими голубыми глазами. И когда я уж было решил, что согласия меж нами не будет, она, наконец, моргнула.

– Вот и отлично.

Я убрал руку с её губ и быстро заговорил:

– Итак, Маргарита… Как тебя?

– П – п – п…