Ассасины
Шрифт:
Когда рыцари, посланные к Исааку Комнину, вернулись, король как раз сел обедать. К столу очень пригодилось кипрское вино и свежая козлятина, дар василевса, и Ричард ел, пил, да нахваливал качество и вкус продуктов. Увидев, что рыцари поднялись на борт флагманского бусса, куда король немедля перевел Иоанну и Беренгарию, он одним духом осушил вместительный кубок, крякнул от удовольствия и довольно благодушно спросил:
– Ну, что вам ответил этот самозваный автократор [66] ?
66
Автократор –
Вперед выступил рыцарь Ральф Фитц Годфри, убеленный сединами муж, одним из первых поддержавший юного Ричарда в его борьбе против короля Генриха.
– Мой король… – Рыцарь поклонился. – Мне стыдно произносить те слова, которые сказал нам император Кипра…
– Ничего, я не отношусь к неженкам. Говори, я готов выслушать даже оскорбления.
– Именно так, государь. И нас, и вас оскорбили, словно каких-то простолюдинов. Император ругался как пьяный конюх. Он сказал нам: «Тпру, мои господа! Поворачивайте оглобли!». Он заявил, что английский король для него ничто. Чрезмерно величаясь в своем незаконном императорском достоинстве, он сказал, что все его желания и поступки – справедливы, ибо высшая власть дана ему Господом нашим.
– Да в своем ли он уме?! – взревел Ричард и вскочил, опрокинув стол. – Или он считает, что наше терпение беспредельно и что мы будем безропотно сносить все его выходки?! К оружию, рыцари! Всем вооружиться! В бой!
Спустя два часа – это было самый минимум времени, необходимый для того, чтобы рыцари надели свое доспехи, – король сел со всеми своими людьми в большие лодки, которые тянули за собой транспортные суда, и они поплыли к порту Лимесоса.
А там уже во всю шла подготовка к отражению атаки – киприоты строили баррикады и заграждения в акватории порта, чтобы галеры крестоносцев не могли подойти близко к берегу. Для этого они собрали все двери и окна из близлежащих к гавани домов вместе со ставнями и щитами, большие кувшины для хранения вина, куда насыпали песка, столбы, скамьи и лестницы, камни, старые галеры и брошенные, обреченные на гниение лодки (галеры и лодки затопили у входа в бухту, чтобы суда крестоносцев не могли подойти к причалу), другую всевозможную утварь, не поддающуюся описанию, а также длинные балки, предназначенные для новых строений. Все это укладывалось в наиболее уязвимых для защиты порта местах.
Император, наряженный так пестро и богато, словно он собрался, по меньшей мере, на какой-то большой праздник, патрулировал берег со своими приближенными и воинами этерии. Люди императора были разодеты под стать своему повелителю. Превосходное вооружение, украшенное драгоценными каменьями, дорогостоящие многоцветные одежды, нетерпеливо гарцующие боевые кони и превосходные мулы. Над блистательной толпой – отрядом назвать это сборище никогда не воевавших аристократов было трудно – реяли бесчисленные вымпелы и драгоценные флаги, расшитые золотом.
Впрочем, на берегу находились и знатные люди, которые умели воевать. Они имели под рукой несколько баллист и около сотни лучников. А еще подходы к пристани защищали пять галер, достаточно хорошо вооруженных и заполненных молодыми мужчинами, испытанными в военно-морских сражениях. Как тут не вспомнить трусливого (или предусмотрительного – это с какой стороны на его поступок глядеть) великого доместика, который увел свою эскадру от Лимесоса. Его матросы и воины здорово пригодились бы защитникам порта.
Тем не менее и крестоносцы,
Заработали баллисты на берегу и в воздух поднялась туча стрел. Если дротики баллист все-таки доставали до лодок крестоносцев, то киприоты, стрелки из лука, напрасно старались – ни одна стрела не попала в цель. Они просто не долетели, потому что у стратиотов не было боевого опыта и они не учли ветер, который начал дуть с моря. А короткие толстые стрелы и дротики баллист застревали в предусмотрительно поднятых щитах крестоносцев.
Ответили им и франки. На каждом челне стояла баллиста, и первый же залп изрядно проредил ряды защитников порта. А затем вступили в дело арбалетчики. Болты летели гораздо дальше, чем стрелы, выпущенные из лука, и били точно в цель. Стреляли и воины, расположенные на галерах киприотов, которые не могли маневрировать, потому что стояли на якорях. Для крестоносцев они не стали большим препятствием; несколько лодок, повинуясь указаниям Роберта де Турнхама, набросились на них, как оголодавшие волки на загнанного оленя, и вскоре яростная схватка на палубах галер закончилась победой крестоносцев. Раздался дружный и радостный вопль франков и горестные крики киприотов, которые терпели поражение.
– За мной, воины Христовы! – вскричал Ричард и первым прыгнул в воду, когда лодки оказались на мелководье. – Ату их, ату!
Железная лавина крестоносцев хлынула на берег и началась беспощадная сеча. Ричард работал своим двуручным мечом, как дровосек топором – лишь слышалось его громкое «Хех! Хех!». Каждый такой звук сопровождался падением обезглавленного тела; а некоторым киприотом особенно «повезло» – меч короля разрубал их до пояса. Вскоре преграды в виде баррикад были разрушены и крестоносцы начали растекаться по узким улочкам Лимесоса.
Многие стратиоты побежали к крепости, топча друг друга, чтобы спрятаться за ее крепкими стенами. Но их опередили воины этерии. Наемники быстро смекнули, что умереть они всегда успеют и, повинуясь команде своего начальника, дружно отступили в крепость, закрыв ворота перед носом киприотов, которые искали спасения от мечей крестоносцев. Стратег, командир этерии, знал, что в крепости достаточно продуктов, чтобы сидеть в ней до самой зимы. Поэтому лишние рты ему были не нужны, а крестоносцы вряд ли долго задержатся на Кипре – их ждала Святая земля.
А что же василевс и его придворные? Исаак Комнин и расфуфыренные аристократы предпочли понадеяться на быстрые ноги своих коней. Они даже не достали мечи из ножен. Василевс и его свита сначала отступили к Лемесосу, а затем, вместе со стратиотами, оказался на равнине за городом. Ричард, который был в первых рядах крестоносцев, наконец заметил Исаака Комнина. Поняв, что пешком ему василевса не догнать, он поймал попавшуюся на глаза крестьянскую лошадь с небольшим мешком на спине, которая паслась на лугу, вскочил в седло, привязанное веревками вместо ремней, и устремился к Комнину с криком: