Ассасины

Гиффорд Томас

— Конечно, это не мое дело, но ты в порядке? Выглядишь, точно тебя оттрепали хорошенько. Ты плакала, что ли?

Сестра Элизабет подняла голову и засмеялась.

— А-а, не больше, чем обычно, — протянула она. И, заметив тревогу на лице верной помощницы, добавила: — Нет, нет. Все нормально. Просто я устала.

— Наверное, это последствия шока после того вторжения в квартиру.

— Наверное.

— Тебе не мешало бы как следует отдохнуть, Лиз.

— Не волнуйся. Со мной все о'кей.

И вот она осталась одна и сидела за столом в кабинете, где царил полумрак,

а из портативного радиоприемника «Сони» тихо лились звуки музыки. Затем она нехотя подняла голову и взглянула на зеленоватый мерцающий экран компьютера. Нажала на кнопку, открыла сравнительный файл по Инделикато и Д'Амбрицци, составлением которого занималась несколько недель тому назад. И вновь прочла их биографии, уместившиеся всего в нескольких строчках. И все же не совсем понятно, чем эти двое занимались во время войны. Сомнений в том, что Д'Амбрицци тогда занимался чем-то в Париже, нет. Как же ей хотелось хоть краем глаза взглянуть на записи, сделанные им в Нью-Пруденсе! Но в данный момент ее больше интересовало, чем занимался Инделикато. Работал в Риме. Был близок к Папе...

Она представила этих людей в образе полководцев, собирающих армии сторонников, и все с одной целью. Всю жизнь эти двое стремились к папскому трону. Д'Амбрицци и Инделикато, крестьянский сын и выходец из знатной семьи, они были связаны все эти годы, были одновременно братьями и врагами в сутанах.

Не включая света, Элизабет начала рыться в ящике в поисках наполовину пустой пропыленной пачки сигарет, купленной с полгода тому назад. Она разрешала себе выкурить две-три сигареты в месяц, не больше, и вот такой момент как раз сейчас и настал. Руки у нее дрожали, и когда она нашла пачку, та оказалась пустой. Лежала среди старых газетных вырезок, рулонов скотча, шариковых ручек и сухих крошек табака. Наверняка сестра Бернадин прикончила ее запасы. Господи, неужели я прошу так много? Мне немало пришлось пережить за последнее время, разве не так?

Я хочу курить, всего одну сигаретку! Неужели я прошу слишком много? А знаешь, что о Тебе говорят? Может, это и правда. Она сердито задвинула ящик, а потом увидела вдруг свои руки и уже не могла оторвать от них взгляда...

Сухие, костлявые, точно пергаментные, холодные руки с синими жилами... руки старой монахини.

Она заплакала.

Вспомнились руки Вэл, о, у нее они были совсем другие, сильные, загорелые, округлые. И теперь Вэл никогда не состарится, не превратится в бесполую старуху, оплакивающую семью и детей, которых у нее никогда не было...

Сквозь слезы она продолжала разглядывать свои руки.

Зазвонил телефон.

Она вытерла глаза салфеткой, подавила новые подступающие к горлу слезы, сняла трубку.

В ней раздался мужской голос, и она тут же узнала его. Монсеньер Санданато.

— Послушайте, сестра. Оставайтесь на месте. Не выходите из офиса. Ни с кем и ни при каких обстоятельствах. Дождитесь меня. Вы слышите, понимаете, что я говорю? Вы в опасности. Я должен срочно поговорить с вами. Уже выезжаю.

* * *

Санданато

приехал минут через пятнадцать. Он задыхался, лицо было бледно и блестело от пота. Вошел, присел на край письменного стола и испытующе уставился на Элизабет лихорадочно горящими глазами.

— Где вы были? Сначала в Париже, а потом куда-то исчезли! Это безумие. Я страшно волновался.

— Мне очень жаль, — ответила она. — Но в Париже я случайно встретилась с Беном Дрискилом и отцом Данном...

— О Господи, — выдохнул он. — И что же дальше?

— И мы вместе поехали в Авиньон.

— Но зачем?

— А почему бы и нет? — Внезапно она рассердилась. — Что это вы устраиваете мне здесь допрос с пристрастием? Оба они хорошие люди. Может, вы со своим кардиналом, в отличие от меня, и не принимаете историю с ассасинами всерьез, но им удалось найти человека, способного пролить свет на все это...

— Какого еще человека? О чем это вы? — Он перегнулся через стол и взял ее за руку. — Сестра... простите меня, я веду себя как безумец. Но сейчас вы должны сказать мне всю правду. Мы у цели. Скоро мы освободим Церковь от всей этой нечисти, сестра. Очистим ее, обещаю. Но вы должны рассказать мне об этом человеке из Авиньона. Пожалуйста!... — Он крепко сжал ее руку.

И тут Элизабет испустила вздох облегчения, точно сбросила с плеч тяжкую ношу. И принялась рассказывать Санданато о встрече с Кесслером, он же Кальдер. В конце она осторожно заметила, что, по предположению Кальдера, Д'Амбрицци и Саймон одно и то же лицо. И уставилась на собеседника, ожидая взрыва возмущения.

Но его не последовало. Санданато поднялся и принялся расхаживать по комнате, сунув руки в карманы и удрученно качая головой.

— Вот что, сестра, вы с Дрискилом должны немедленно выйти из этой игры. Послушайте меня. Вы даже не игроки, вы просто зрители, и я не хочу, чтобы вас где-нибудь переехал грузовик без номеров. Понимаете?

— Нет. В данный момент я почти ничего не понимаю. Ни вас, ни Дрискила, ни всех остальных. Но я просто не могу поверить, что кардинал Д'Амбрицци может быть виновен...

— Обещайте, что бросите все это дело! Прошу вас!

— Черта с два я теперь брошу. Да и кто дал вам такое право, указывать мне? И почему вы с пеной у рта не бросаетесь опровергать версию Кесслера?

— Хорошо, — сказал он и театрально развел руками, стараясь успокоиться. — Я с пеной у рта не бросаюсь опровергать версию Кесслера, потому что она может оказаться правдой. Д'Амбрицци вполне мог быть Саймоном. Да.

— Что это вы такое говорите? Он до сих пор Саймон? Ведь это очень важно, Пьетро. Вы же любите этого человека, ближе вас у него никого нет...

— Давайте не будем затрагивать личные взаимоотношения, сестра. Давайте лучше поговорим о будущем Церкви... и о человеке, который может стать Папой. Теперь мы очень близки к разгадке. Убийства, которые удалось связать воедино сестре Валентине, ее убийство, покушение на вас...

— Мы? Кто это мы?

— Кардинал Инделикато и я! Да, именно так. Мы с его преосвященством работаем вместе с целью узнать правду.