Assassin's Creed: Буря эпохи Мин
Шрифт:
Ректор всю жизнь занимался учением о духовном самосовершенствовании, говоря, что оно необъятно, как мир, но уместил всю суть в эти четыре строки и назвал их «Единство познаний и действия». Вне дворца младшее поколение заучивало его наизусть.
Тиду тщательно осмотрел все свитки и сказал:
– Друг мой, сама вселенная становится нашим сердцем, если в нем нет ни зла, ни добра. В таком случае мысли, знания и материальные вещи не выходят за пределы вселенной, а значит, не делятся на злые и добрые. Почему же их так разграничивают?
– Истинные мысли не хорошие и не плохие, действия уже можно разделить, а знания – источник действий.
У Цю Цзюя пошла голова кругом, он подумал: «О чем говорит этот седой школяр?»
Старик Юн с радостным лицом воскликнул:
– Теперь все понятно!
Два человека обменялись любезностями, и тиду сказал:
– Время позднее, нам уже пора. Милый друг, не будь я глупым евнухом, то остался бы в академии учиться у тебя.
В действительности Чжан Юн был старше Ван Янмина на несколько лет, но говорил с ним крайне вежливо. Ректор, поддерживая этот стиль общения, поблагодарил приятеля и попросил Ван Цзи, своего лучшего ученика, проводить гостей. Подслушав разговор наставника и его друга, молодой человек мигом зауважал старика Юна, подумав: «Не ожидал от евнуха, хоть и обладающего властью, такой образованности. Правду говорят, нельзя судить книгу по обложке». Четверостишие-наставление, кстати, Цзи знал назубок, хотя никогда не думал, что первая строчка противоречит остальным трем. Однако господин Чжан не только понял это, но и, вопреки ожиданиям студента, вступил в спор с автором, по-настоящему взбудоражив парня.
Покинув академию и спустившись с горы, тиду с телохранителем поднялись в паланкин и отправились в путь. Через какое-то время старик Юн тихо заговорил:
– Цю Цзюй, пусть разведчики проверят всех людей ростом метр восемьдесят пять и выше, которые появлялись здесь в последние три дня.
Телохранитель ничего не понял из разговора своего господина и ректора академии. Среди Восьми тигров, конечно, были умные и начитанные, как Вэй Винь, а некоторые знали от силы пару иероглифов. Демон Цзюй относился к последним. Поэтому даже предположить не мог, что такого в словах собеседника услышал старик Юн, раз отдал столь необычный приказ. Стыдясь своих умственных способностей, телохранитель пробубнил:
– Есть.
В академии ведут занятия даже студенты, вплоть до новеньких. Всего таких «преподавателей» насчитывалось около тысячи. Ростом выше пяти чи и пяти цуней из них должны быть около двухсот человек. Это словно искать иголку в стоге сена, хотя… подчиненных у главного евнуха много. Цю Цзюй в нерешительности спросил:
– Только скажите… Вашего друга тоже проверить?
Ректор подходил по росту под «критерии отбора», и телохранителю показалось, будто тиду забыл об этой детали. Янмин был близким другом старика Юна, потому мужчина не хотел разгневать его и обидеть господина Вана.
Евнух Чжан ничего не ответил и лишь стучал пальцем по столу. Демон Цзюй ничего не заметил, но старику кое-что показалось странным в их разговоре с ректором. Если раньше эти двое шли к одной цели и придерживались примерно одних взглядов, то сейчас все изменилось.
«Янмин считает, что нужно постичь оба явления, если хочешь устранить зло, ведь изначально сердце не различает их. Меня же больше заботит достижение цели, нежели вопросы морали и природа добра и зла. Эти два пути не мешают друг другу, ведь каждому свое, но если представить, как они пересекутся… После
– Да, тоже, – холодно ответил тиду.
– Господин, вы подозреваете и ректора Вана? – удивился телохранитель.
– Вероятность мала, тем не менее нужно оставаться беспристрастными, если хотим во всем разобраться.
Договорив, старик Юн задумался на минутку, а затем продолжил:
– Скорее всего, следующими жертвами девки станут Юнчэн и Даюн. Один из них сейчас на юге, а другой на севере… И кого она выберет, зависит от плана ее помощника, но если юг…
Тиду замолчал на полуслове, подумав: «Цзюй выдающийся боец, вот только умом не блещет и никогда не поймет моих замыслов. Издавна войну сравнивают с игрой в го, и Шао Цзюнь уже выиграла при первом ходе. Вот только ни она, ни ее помощник не подозревают, что вот-вот угодят в ловушку, которую сами и подготовили. Работорговец слабее, поэтому расправиться с ним будет легче, чем с Мясником. Скорее всего, она поедет в южном направлении…» – при этих мыслях старик холодно усмехнулся.
Цю Цзюй был жестоким человеком, но, увидев выражение лица господина, почувствовал, как по спине побежал холодок, он низко сказал:
– Слушаю и повинуюсь!
Мысленно же Демон недоумевал: «Зачем бывшей наложнице охотиться на Даюна? Господин так и не закончил фразу».
Старик Юн же сейчас мучился от непонятной боли в груди. В этот раз, обмениваясь приветствиями с Янмином, он понял: их пути расходятся все дальше и дальше. Тем не менее тиду надеялся, что таинственным помощником девушки окажется не ректор.
Глава 3
Решительный ход
Сэнтэ
Войдя во дворец Сильного Солнца, резиденцию всех наложниц, Чжан Шунь не удержалась и посмотрела в сторону дворца Земного спокойствия. Заходящее солнце освещало крышу одного из трех главных залов внутренних покоев, блики задорно играли на черепице. Девушка тихо вздохнула от восхищения, после чего обратилась к служанке рядом:
– Пошли.
У наложниц имелась своя иерархия с титулами: Высоконравственная, Изящная, Величественная, Почтительная, Милосердная, Послушная, Безмятежная, Миролюбивая. Зачастую они использовались вместо имен. Шунь носила титул Послушной наложницы, то есть невысокий, потому жила в убогом дворце в восточной части Запретного города. Здание было огромным, вот только тут почти никто не жил, отчего казалось заброшенным.
Юная Чжан закончила умываться и чистить зубы, а дворцовая служанка зажгла восковую свечу и, справившись о здоровье, ушла, оставив девушку совершенно одну Она села за стол и уставилась на пламя, вспоминая, как сегодня императрица Чэнь ее отругала. Из груди у нее вырвался печальный вздох. Пусть даже титул Послушной наложницы давал мало привилегий, император очень любил Шунь, и для императрицы она была бельмом на глазу. Затем девушка стала вспоминать то время, когда появилась в Запретном городе [22] , как Шао Цзюнь стала Милосердной наложницей, чему страшно завидовала. Те времена, казалось, остались в очень далеком прошлом… Хотя ей хотелось, чтобы однажды Шао Цзюнь вернулась.
22
Дворцовый комплекс в центре Пекина.