Assassin’s Creed. Origins. Клятва пустыни
Шрифт:
– И какой ответ ты дал своей подруге?
– Сказал, что уверен.
– Но тогда твой отец находился в Сиве. А если бы она вновь задала свой вопрос сейчас?
«А если Айя уедет в Александрию?» – намекали глаза Рабии.
– Ответ бы не изменился.
Мой голос звучал уверенно. Я стоял, выпрямив спину, и спокойно смотрел на Рабию. Сказанное больше не было детскими мечтаниями. Иной жизни я себе не представлял.
– Твоему отцу нужно было это увидеть. Возможно, тогда он бы отнесся к тебе
Рабия досадливо покачала головой и произнесла фразу, которую я уже слышал от матери:
– Вас нужно просто столкнуть лбами.
– В таком случае отец просто не увидел того, что у меня здесь! – воскликнул я, ударив себя кулаком в грудь.
– А может, увидел слишком много, – простодушно ответила Рабия.
Я ожидал совсем другого ответа, и слова целительницы выбили меня из колеи. Происходи между нами поединок, она бы одержала несомненную победу. Но я привык к спорам с Айей. Мы нередко дискутировали об истории и философии, когда она пыталась обучить меня этим наукам.
– Поясни свои слова, – потребовал я.
– Сомнения, сомнения, – повторила Рабия, уклоняясь от прямого ответа. – Быть может, то, что увидел в тебе отец, оказалось для него слишком важным. И оно помешало разглядеть твое львиное сердце.
– А ты его видишь? – резко спросил я.
– Вижу, – кивнула Рабия. – Я вижу в тебе задатки защитника.
– Тогда почему их не увидел отец?
– Возможно, он видел лишь своего сына и это мешало ему увидеть остальное.
– Почему тогда он уехал? – спросил я, сменив тему и надеясь, что теперь моя уловка сработает. – Был ли его отъезд как-то связан с Менной?
Рабия задумалась. Ее рот двигался, словно она пыталась выковырять кусочки финика, застрявшие между зубов.
– Честно говоря, сама не знаю.
– Но ведь он говорил с тобой. Что-то шептал тебе на ухо. Разве это не было пересказом того злополучного сообщения?
Рабия досадливо покачала головой. Ее досада была вполне искренней.
– Представь себе, нет. Он лишь сказал, что для меня слишком опасно знать содержание послания.
Я схватился за голову:
– Тогда зачем я теряю время? Нужно спешно пускаться вслед за гонцом!
– За гонцом?
– Конечно. Только он может рассказать о послании.
Рабия подняла руку и вдруг широко улыбнулась, но тревога в ее глазах не исчезла.
– Подожди. Эту реку не так-то легко перейти вброд. Сам подумай: ты уедешь, а мне – объясняться с твоей матерью?
Они с матерью часто были союзницами, но уж если расходились во мнениях… Об их бурных словесных поединках рассказывали шепотом, опасаясь навлечь на себя гнев соперниц.
– И потом, ты знаешь не все. В ту ночь…
– Нет, Рабия, довольно рассказов. Я должен собираться в путь. Ты сумеешь объяснить матери, почему я уезжаю?
Рабия
– Будем надеяться.
7
– Никуда он не поедет!
Мать стояла, уперев руки в бока. Она смотрела то на меня, то на Рабию, и лицо матери с каждой минутой становилось все краснее. Они с Рабией были давними подругами, но сейчас это обстоятельство не значило почти ничего.
– Сабу обучал твоего сына. У нубийцев он научился искусству выживания, – утверждала Рабия.
Она держала руки за спиной, пытаясь не поддаться раздражению.
– Обучать-то обучал, но начатого не закончил. Не об этом ли говорил Сабу?
– Ахмоз, для Байека это хороший повод повзрослеть.
– Никак ты что-то задумала? – накинулась на нее мать.
– Нет, – отперлась Рабия, хотя я видел, как она смущенно моргнула. – Я лишь хочу, чтобы все совершилось во благо твоей семьи и во благо Сивы.
– Только в обратном порядке, – нахмурилась мать.
В словах матери не прозвучало упрека. Я уловил в них признание. Кажется, она понимала мое решение и соглашалась с ним.
– Что ты ему сказала? Ты ведь передала Байеку то, что вчера услышала от Сабу. Теперь эти слова хочу услышать я.
– Я передала Байеку вчерашние слова его отца. Причина, заставившая Сабу спешно отправиться в путь, настолько опасна, что нам о ней лучше не знать. Вот что сказал мне твой муж.
– Это не все. Он наверняка сказал тебе еще что-то.
Рабия распрямила плечи. Ее руки за спиной сжались в кулаки.
– Ахмоз, мне незачем тебе врать, – напряженно произнесла целительница.
Чувствовалось, мать поняла, что перегибает палку. Я решил вмешаться, давая им обеим возможность отступить:
– Мама и ты, Рабия. Хватит спорить. Не столь важно, почему отец вчера спешно уехал. Главное, что я принял решение.
Женщины повернулись ко мне. Взгляд Рабии оставался спокойным. Мать грустно качала головой. Обе знали, чем это кончится.
– Я еду, – сказал я.
– Погоди, – тут же осадила меня мать. – Не торопись. Сомневаюсь, что отец одобрил бы твое решение.
– Быть может, Сабу в таких делах – не лучший судья, – сказала Рабия, лукаво улыбнувшись.
Мать хотела сказать что-то еще, но вместо этого лишь молча кивнула. Я не очень понял слова Рабии, зато для матери они явно что-то значили.
– Рабия, ступай-ка ты домой. Я сама поговорю с Байеком.
Целительница не стала возражать. Она знала: моя мать тоже приняла решение. Женщины переглянулись, глазами передавая свои противоречивые чувства, затем Рабия многозначительно посмотрела на меня и ушла.