Шрифт:
Радин Сергей
Ассимиляция (СИ)
ПРОЛОГ
Это только кажется - нет ничего хуже, если тебя травят, как загнанного волка. В реальности, как выясняется, есть ситуации и поганей.
Хуже, если травят бывшие коллеги.
Если в твоих жилах не кровь, а чудовищная смесь химии, в которой естественные жидкости организма, кажется, занимают минимальный процент.
Если по самое не могу напичкан имплантатами и датчиками.
Если только что, уловив, что тебя оставили на короткое
Прежде чем отойти от искалеченных приборов, слабо провёл над ними исхудавшей ладонью. Её едва не подбросило от активной энергии, взять которую он полностью не смог. Но и набранного казалось в той спешке достаточно. Зато вытер о тряпки пролитую на себя и разбрызганную жидкость, да ещё обмотал ноги чистыми полотенцами, чтобы не нашли по телесному следу. И только после этого добрал остатки ментала и обвёл прищуренными глазами все камеры наблюдения в палате.
Работы умирающих мозгов хватило, чтобы в упавшем мраке и дыму взорвавшихся приборов заклинить двери. Открыть фрамугу окна - пусть думают, что ушёл через неё. И - почти обессилев после нехитрых действий, влезть в воздухопровод под шкафом.
Окровавленный кусок мяса хотел жить. И он дрался за жизнь, в которую уже не верил, из последних сил, на остатках инстинкта.
Воздухопровод вёл не вниз, как он предполагал, рассматривая очертания решётки в редкие проблески сознания. На бешенство от обиды - не хватило сил. Глаза лишь слегка потеплели, но через секунды он был благодарен обиде, охватившей его. Она впрыснула в жилы микроскопическую порцию адреналина, чем взбодрила и заставила думать.
Наверх так наверх. Внутри несколько раз изогнутой металлической норы он на четвереньках добрался до следующего этажа и пополз вперёд, мечтая всем телом и полумёртвыми мозгами только об одном - упасть плашмя и не шевелиться. Но он знал, что будет, если его найдут здесь, обессиленного, скорчившегося в тесном сумеречном пространстве, поэтому не останавливался. Умереть не дадут точно.
Голоса. За углом, откуда тянется блёклый свет. Он дополз до угла и осторожно выглянул. Решётка. Выход на какое-то помещение. Невнятно говорят двое. Снова шаги. Один ушёл. Другой походил-походил по помещению и встал почти рядом - протяни руку сквозь решётку и достанешь до брюк. Серые. Со строгой стрелкой. И ботинки. Начищенные. Он возненавидел эти ботинки до участившегося дыхания. Но потом затаил дыхание, обнаружив: носок одного почти упирается в решётку.
Костлявая ладонь, грязная от крови и химических веществ, медленно, сторожко проползла под решёткой к этому ботинку. Наткнулась. Три пальца, кроме большого и мизинца, облегли нос обуви. Голова привычно откинулась назад. Вдох - перед глазами от ботинка потянулась чёрная струйка. Выдох... Ну же!..
Не получилось. Пальцы отупели, нечувствительные. Он попробовал представить тепло на кончиках,
Обладатель ботинка переступил ногами. Отошёл вглубь помещения.
Ладонь быстро убралась назад, за решётку. Получилось слишком резкое движение. Потребовавшее больших энергетических затрат. Пришлось отдышаться. Еле дополз до поворота, чтобы здесь, в глухом месте, дышать в полную силу, когда дыхание вырывается с хрипами, а рёбра не дают вдохнуть. В полную силу, называется... Но он всё-таки набрал энергии!.. Глаза прояснели. И в мозгах заскрипело, заворочалось.
Здание. Он знает, что это за здание. Только надо отдохнуть и вспомнить хорошенько... От слабой, но всё-таки злости он ударил кулаком по ладони. Отдохнуть? Не наотдыхался ещё на лабораторной койке? Вспоминай. Здание. Ну!.. Он вытер рукавом вспотевшее от слабости лицо... Здание находится на территории, плотно прилегающей к небольшому космопорту. Весь комплекс занимает довольно большую территорию. Так насколько далеко от здания, где он сейчас находится, до этого чёртова космопорта?.. Добраться бы до него. Устроить заварушку и быстро смыться отсюда. Вот только в состоянии ли он это сделать?.. Потрескавшиеся от жажды губы скривились...
Он взглянул на экран триди-визора, найденного на столе в своей палате. Скоро придут его проведать. Хорошо бы исчезнуть до этого. Хотя бы из здания. Выбраться, в общем-то, ничего не мешает. За одним маленьким исключением. Одежда. По коридорам и вне здания никто не ходит босым и в мятых белых штанах.
И он твёрдо поверил: найди себе подходящую одёжку - точно выберется отсюда и будет жить. Поиск одежды застрял в мозгах верной приметой или основным условием выживания. Он так поверил, что оттолкнулся от нагретой его телом металлической стены и пополз дальше, присматриваясь к встречающимся время от времени решёткам... Он вздрогнул однажды, когда разогнулся от очередного лаза и оглянулся то ли на шорох, то ли на иллюзию шороха. У близкого поворота замерло что-то не металлическое, как всё вокруг, и маленькое. Ему сначала даже показалось, это какой-то дефект воздухопровода - настолько неподвижно нечто темнело. И внезапно скользнуло за стену, мгновенно блеснув по лицу человека острым взглядом тускло-чёрных глаз. Крыса.
Представив, что свалится без сознания, а потом по смраду тухлятины найдут его труп, изъеденный крысами, он быстро попятился от лаза. Видение крысы стало ещё одним, пусть микроскопическим уколом адреналина. Он пополз дальше.
В одном из помещений он через решётку воздухопровода разглядел, что наступает вечер. Солнце, во всяком случае, уже зашло. Кажется.
Однажды возникла мысль, что он слишком отощал. Поесть бы. Но едва он представил, что пытается что-то съесть, его затошнило.