Ассирийское наследство
Шрифт:
Видя, что Надежда с матерью смотрят на нее, разинув рот от изумления, тетя Вася пояснила:
— Я кратко излагаю своими словами, чтобы вам было понятнее.
— Ничего не понятно, — вздохнула мать. — А при чем тут вы?
— Мальчишка нес что-то еще про древних ассирийских богов. Потом на руке его — вот тут, — старуха показала на своей кисти, — я заметила татуировку в виде пентаграммы.
Мне хочется узнать об этом побольше.
— Ну идемте, — со вздохом согласилась Надежда.
Тетя Галия закрылась
Потом она громко высморкалась в мужской клетчатый платок и потянулась за инструментами. И вот тут-то тетя Вася обратилась к ней по-ассирийски. Она произнесла длинную тираду, после чего Галия снова достала платок и начала плакать. Тетя Вася снова и снова что-то говорила, и Галия отложила платок и заговорила в ответ.
Надежда стояла у ларька, чувствуя себя полной идиоткой: старухи вели живейшую беседу, из которой она не понимала ни слова.
Между делом сапожника ловко набила набойку и взяла с Надежды пятьдесят рублей — тетя Вася, видите ли, забыла дома кошелек. Не то чтобы Надежде было жалко полтинника, хотя все же не рубль, а пятьдесят, но если старуха возьмет за правило каждый раз отрывать набойки, когда ей приспичит поговорить с сапожницей.., никаких денег не напасешься!
Старухи распрощались как родные сестры, и оголодавшая Надежда чуть не силой поволокла тетю Васю домой.
Съев тарелку тушеных овощей с мясом и прихлебывая вторую чашку маминого душистого чая с мятой, Надежда пришла в благодушное расположение и спросила тетю Васю, довольна ли та беседой с сапожницей.
— Вы, конечно, опять скажете, что я выжила из ума, — вздохнув, начала тетя Вася, — но я узнала от Галии удивительные вещи. Оказывается, вот уже несколько недель среди молодых айсоров наблюдается какое-то брожение. Хоть они с большой неохотой рассказывают своим близким об этом, но все же удалось узнать, что в городе появился некий человек, который называет себя великим жрецом и старается возродить культ древнеассирийских богов. Кроме того, он неустанно проповедует об исключительности народа сураи, его избранности и призывает молодых людей, он их называет воинами, объединиться под знаменем богини злых сил и завоевать сначала власть в этом городе, а там видно будет, как дело пойдет.
— Вы не шутите? — не веря своим ушам, спросила Надежда. — Или, может, эта Галия что-то придумывает?
— Да ей такое ни в жизнь не придумать, я ее сто лет знаю! — воскликнула мать.
— Вот именно. — Тетя Вася кивнула матери и продолжала:
— Поскольку борются айсоры с плохими людьми, с мафией, то и помощи нужно просить у богини злых сил.
— Ах вот как, — протянула Надежда, — что-то с логикой у этого жреца не совсем...
— Логикой во всей этой истории и не пахнет! Но вы спросите, как зовут эту богиню?
— Львиноголовая Ламашту! — ахнула Надежда, в критической ситуации она очень быстро соображала, а что вскоре эта самая ситуация наступит,
Чувство это гнездилось у нее где-то в корнях волос, то есть, как только Надежда Николаевна Лебедева начинала испытывать это чувство, она знала, что вскоре в ее жизни последуют изумительно интересные, опасные и загадочные события, и она. Надежда, не сможет спать спокойно, пока не разгадает все криминальные загадки.
— Правильно, Надя, они якобы поклоняются богине зла — львиноголовой Ламашту. Совершенно случайно Шоша — внук Галии — ей об этом проболтался. Видишь ли, бабушка научила его ассирийскому языку и в детстве рассказывала, какой их народ древний. Вот семена, посеянные жрецом, и упали на благодатную почву.
— Из этого следует... — Надежда глядела на тетю Васю блестящими от возбуждения глазами.
— Именно, у древних ассирийцев существовало представление о связи божества со своей статуей. То есть вот построят они храм и там поставят статую, к примеру, своего самого главного бога Энлиля. Так вот если придут враги, завоюют город и увезут статую из страны, то страна может погибнуть.
И знаешь от чего? — Тетя Вася хитро прищурилась. — От потопа.
— Прямо как у нас — Всемирный потоп, — удивилась мать.
— Только потоп этот будет вызван не наводнением с моря, а очень сильной дождевой бурей, которую нашлют злые силы.
— Значит, где статуя, там и божество, — протянула Надежда.
— Они и уперли золотую статуэтку из коллекции! — припечатала мать. — Тут и думать нечего!
— Так-то оно безусловно так, — согласилась тетя Вася, — но все дело в том, что у древних ассирийцев не было никакого культа поклонения львиноголовой Ламашту. Они ее, если честно, как огня боялись и защищались всеми доступными способами.
Для этого был у человека свой бог-защитник, который полагался ему при рождении.
Считалось, что с потерей своего бога человек становится легкой добычей для злых демонов, которые появляются из подземного царства, а также для инкубов Лилу — ночных духов, которые приходят к женщинам и высасывают из них жизненные соки, и суккубов Лилит, проделывающих то же самое с мужчинами. А уж львиноголовая-то всех этих демонов за пояс заткнула бы, потому что она приходила из подземного царства и приносила с собой всевозможные болезни. И чтобы богу-защитнику было полегче, у каждого человека имелся еще свой собственный шеду, в образе человека или зверя, который держал его жизненную силу.
Вот смотрите. — Тетя Вася сорвалась с места, побежала в комнату и вскоре вернулась, держа плоский кусочек обожженной глины. — Это часть оттиска печати ассирийского времени. Человек и его шеду.
На глине слабо выступали рельефные изображения мужчины и зверя, похожего на леопарда.
— Что делать будем? — нарушила Надежда продолжительное молчание.
— Если они украли статуэтку Ламащту, то и таблички тоже у них, — заявила тетя Вася. — Несмотря на ссору, внук Галии придет вечером, чтобы помочь ей закрыть ларек и отнести вещи. Я хочу с ним поговорить.