Ассистент убийцы
Шрифт:
Корнев немало удивился такому развитию событий. Зверев, который редко проявлял подобное стремление к исполнению своих служебных обязанностей, сегодня, очевидно, встал не с той ноги.
«Это как же понимать?» – подумал Степан Ефимович и даже на мгновение потерял дар речи.
У него запершило в горле. Он закашлялся, поспешно налил из графина стакан воды и выпил его одним махом.
Зверев, глядя на это, ухмыльнулся и проговорил:
– Если бы я не знал, что начальник у нас малопьющий, то предположил бы, что ты вчера перебрал.
Корнев выдохнул, пропустил мимо ушей
– Все свои заморочки передашь Шувалову. У нас появилось по-настоящему серьезное дело!
«Сейчас снова начнет бузить», – предвидя негодование собеседника, подумал Корнев.
Однако Зверев и в этот момент немало его удивил.
– И что, что серьезное дело? – спросил Павел Васильевич довольно сдержанно.
«Что-то он слабо сегодня трепыхается. Уж не заболел ли? Ага, я все понял! Выходные, которые наш Пашенька Зверь так долго ждал, прошли довольно скудно. Очередная краля не пришла или не приласкала».
Другие варианты Степан Ефимович уже и не рассматривал, даже не предполагая, как он прав.
– Убийство! Дело взято на контроль прокуратурой, – сказал полковник. – Сам Антипов только что звонил мне, просил сделать все, чтобы это преступление было раскрыто в кратчайшие сроки. Одним словом, с этого момента ты работаешь только по новому делу.
– Кого убили?
– Погиб известный врач! Он застрелен в собственном квартире, похищена картина!
– Что за картина? – оживился Зверев.
– Какого-то французского художника. Да, вспомнил. Даниэля Шапиро.
Зверев покачал головой и проговорил:
– Он никакой не француз, этот твой Шапиро, а наш псковский еврей. Его настоящее имя – Даня Шапировский. В двадцать седьмом году он сбежал из нашей страны в Париж и уже там прославился, а имя свое на французский манер переиначил.
Корнева поразила такая осведомленность.
– Когда это ты успел столько про этого Шапиро узнать? Читал о нем? – полюбопытствовал он.
– Больно мне нужно о нем читать. Я и знать-то про него не знал до прошлого дня. Вчера же Костин с дежурной группой к Сычеву выезжал на кражу этой самой картины. Ну и я там вроде как случайно побывал. А этого доктора, значит, уже укокошить кто-то успел. Жалко мужика. Нормальный такой старикан, а вот жена у него та еще фурия.
Корнев дернулся, строго поглядел на Зверева и заявил:
– Пашка, ты меня не путай! При чем здесь какой-то Сычев? Убит Завадский, главврач межрайонной больницы, один из первых людей города. Его труп только два часа назад обнаружен.
Зверев нахмурился и спросил:
– То есть не вчера?
– Да говорю же, сегодня, буквально два часа назад жена Завадского вернулась с дачи и обнаружила труп мужа. Она сообщила, что из дома похищена картина этого твоего Шапиро. Там уже новая группа работает. Мне об этом только что доложили, а уже куча звонков! Сначала из горкома беспокоили, а потом из главка. Говорю же, этот Завадский был довольно важной персоной. Так что бросай все свои дела и немедленно приступай к расследованию его убийства!
Зверев нахмурился, подошел к столу, схватил трубку телефона, набрал номер дежурного
– Алло, Лысенко? Зверев у аппарата! Ты по какому убийству недавно Корневу докладывал? Что? Ну да. Про врача. Где, говоришь, это приключилось? Понял, на Южной. А как фамилия этого врача? Точно Завадский? Не Сычев? Хорошенькое дело, а с картиной что? Так. Стало быть, жена Завадского два часа назад обнаружила дома труп мужа и вызвала милицию, еще сказала, что у них картина припала. Ладно, теперь вроде разобрались. Бывай, старлей, не кашляй!
Когда Зверев повесил трубку, Корнев тут же спросил:
– Ну и что ты там понял?
На этот раз Зверев все-таки влез в верхний ящик рабочего стола начальника, вынул оттуда хрустальную пепельницу, достал из кармана папиросы, закурил и произнес:
– Ясно мне, что за эти выходные некая особа проникла в квартиру бывшего заведующего неврологического отделения межрайонной больницы Сычева и украла у него картину Шапиро. Спустя какое-то время, по всей видимости, та же самая особа влезла в квартиру доктора Завадского, который занимал должность главного врача все той же межрайонной больницы. Данная персона застрелила Завадского и украла у него работу Шапиро. Только это была уже другая картина!
Корнев, морщась, посмотрел на папиросу, дымящуюся в зубах Зверева, и осведомился:
– Что будешь делать?
– Докурю и поеду к Завадскому! Нужно разобраться на месте. Дела Шувалову позже передам.
Внутренне ликуя оттого, что старый приятель не особо сопротивлялся и принялся за дело, Корнев заметил:
– Давай уж, Паша, не подкачай. Сам понимаешь, Завадский – руководитель районной больницы. Я говорил, что мне сейчас уже несколько звонков сверху поступило, а ведь это только начало! Так что вникай, копай и найди мне убийцу хоть из-под земли. Ну и, конечно, ищи пропавшие картины. Непременно нужно узнать, кто же их украл.
Зверев сделал несколько затяжек, погасил окурок в пепельнице и с едкой ухмылкой заявил:
– А я и сейчас это знаю!
Корнев дернулся, вдавился в кресло спиной и спросил:
– Так кто же?
Зверев многозначительно подмигнул начальнику, поднялся, двинулся к выходу из кабинета и обронил:
– Ласка.
– Погоди! Какая еще ласка? – рявкнул полковник, но дверь за оперативником уже захлопнулась. – Ну и сволочь же ты, Зверев!
Продолжая возмущаться, Корнев набрал номер оперативного отдела и приказал срочно отыскать Костина в надежде получить у него хоть какие-то объяснения.
Глава 4
Несмотря на обещание, данное Корневу, Зверев не собирался тут же ехать на квартиру к убитому главврачу. Немедленное начало расследования вовсе не входило в его планы.
Выйдя из кабинета начальника милиции, Павел Васильевич тут же принялся кокетничать с хорошенькой секретаршей полковника Леночкой Спицыной. Он томно поинтересовался, не наскучил ли ей муж и бесконечные семейные хлопоты. Когда молодая женщина изобразила удивление, Зверев тут же с наглостью, свойственной лишь ему, спросил, не желает ли она провести этот дивный вечерок, а то и ночку в приятном обществе убежденного холостяка.