Ассистентка
Шрифт:
Уже когда мы идем по коридорам больницы и я вижу силуэт близнеца в белом халате на плечах, у меня получается немного выравнять дыхание.
– Ты пришла!
– едва увидев, сгребает меня в объятия Хантер и утыкается носом в мои волосы, тяжело дыша, словно пытаясь успокоиться. Отстраняюсь и поднимаю взгляд на друга: парня трясет дрожью, а в покрасневших глазах я читаю вину и страх.
– Я пойду выясню детали, - слышу за спиной голос Стаса и удаляющиеся шаги.
– Что случилось?!
– умоляюще спрашиваю я, ища ответ в карих глазах друга.
– Ингу нашли в районе
– Ее очень сильно избили, Ли... Очень... Ей просто повезло, что какой-то парень, когда ставил тачку в свой гараж, услышал ее крик.
– Ты видел ее? С ней все будет в порядке?!
– стискиваю в кулаках халат на плечах Вовы, в надежде услышать хороший прогноз.
– Ты сказал у нее передоз, я ничего не понимаю...
– Ее накачали наркотой и после этого избили, - дрожащим голосом отвечает он.
– Парень привез ее очень вовремя, еще бы несколько минут и...
– Хантер хватается на голову и отходит к стене, после чего со всей силой ударяет кулаком в крашенную, мерзкой бледно-зеленой краской, бетонную плиту.
– Почему все дерьмо в этой гребанной жизни всегда достается ей, почему?! Сначала тот урод, теперь все это...
– Какой урод?
– тихо спрашиваю я, а в животе все холодеет и скручивается от нахлынувшего спазма.
– Ой, не надо строить из себя дурочку! Я ее родной брат, в конце концов! Если наших вечно занятых родителей вам удалось обмануть, то со мной этот номер не прошел. Я надавил и она сама рассказала, но было уже поздно, - кидает на меня обиженный взгляд Хантер.
– Я знаю про того придурка, с которым она прошлым летом спала якобы по обоюдному согласию... Вы две дуры! Нельзя спускать с рук такие вещи, Лия! Я устал молчать по этому поводу!
Тот день, когда мы с Ингой в компании с друзьями праздновали в каком-то клубе поступление в вузы и мой восемнадцатый день рождения, навсегда отпечатался в моей памяти. Я прекрасно помню, как вокруг нее вился симпатичный паренек, в которого подруга была давно влюблена. Типичный самовлюбленный мажор. Они танцевали, а потом просто пропали из вида.
Я нашла Ингу на парковке, но слишком поздно. Я помню, как заплаканная подруга с синяками на руках и разбитой губой умоляла меня не рассказывать родителям о произошедшем и попросилась пожить пару дней, пока не заживут ссадины и она не придет в себя. Инга отказалась подавать заявление об изнасиловании и кому-либо рассказывать о случившемся, взяв с меня клятву молчать.
– Все было по обоюдному согласию, поняла?
– говорит подруга, запивая экстренные противозачаточные.
– Забыли об этом навсегда. Жизнь дерьмо, но она продолжается.
Буквально на глазах, подруга из жизнерадостной девочки превращалась в обиженную, желающую всем продемонстрировать свою значимость и независимость, отвязную девчонку. Лишь несколько раз мне удалось заставить ее сходить к психологу.
Я поступила неправильно, да, я была неправа и мне с этим жить, но сейчас, зачем он напоминает и корит меня...
– Ты меня обвиняешь в том, что я сохранила чужой секрет?
– чувствую, как по щекам вновь стекают слезы.
– Я не обвиняю, просто...
Парень выпрямляется и направляется к ним, а я сажусь на одинокую лавочку, ощущая, как дрожат мои колени. Хлесткий удар пощечины вынуждает меня дернуться и перевести взгляд на друга.
Схватив парня за воротник, отец что-то со злостью шепчет ему на ухо, в то время как мать утирает слезы. В момент, когда отец готов отвесить Хантеру вторую оплеуху, из кабинета выходит врач и двое мужчин: мой Стас и высокий симпатичный парень, лет двадцати пяти.
– Серьезное наркотическое отравление, но на данный момент эта ситуация под контролем и не несет девушке угрозы для жизни, - спокойно говорит нам доктор, а я сжимаю руку Авдеева, в поисках поддержки.
– Множественные гематомы брюшной полости и серьезные повреждения черепа, вот наша основная проблема. Пациентка эпизодически приходит в сознание, это уже хороший показатель. Сейчас жизни девушки ничего не угрожает. Мы будем проводить дальнейшее обследование и держать вас в курсе.
Все облегченно выдыхают, но мой поток слез никак не хочет прекращаться. Обнимаю Стаса, ищу утешения в его объятиях и получаю сполна.
Когда я уже окончательно успокаиваюсь и мы с Авдеевым собираемся вернуться домой, к нам подходит отец Огневых.
– Это ведь ваш клуб, где мою дочь накачали наркотиками?
– уверенно и строго спрашивает мужчина. Стас молчит, да и ответ отцу семейства не особо нужен.
– Я подаю на вас и вашу забегаловку иск, имейте это в виду. Это уже не первый случай, насколько я знаю. Между нами, господин Авдеев, скажите по секрету, каков ваш процент со сбытых таблеток? Неужели эти грязные деньги приносят вам радость?!
– Я не буду отвечать на вопросы, - говорит Стас, утягивая меня к выходу, а его лицо в один миг мрачнеет. На скулах играют желваки, мужчина злится, если не сказать, что он в ярости.
– Почему вы не закрыли клуб после первого случая передоза?!
– доносится нам вдогонку.
– Правильно, потому что вам это не выгодно!
Мы молча выходим на парковку и идем к машине. Стас тяжело дышит, сильно сжимает мои пальцы и я уже чуть ли не кричу от боли. Смотрю в лицо мужчины и не узнаю его - добрейший человек сейчас выглядит настолько взбешенным... И мне было бы плевать, но слова, сказанные отцом Инги, словно лезвием высекают на моем сердце сомнения и подозрения.
42
Мы подходим к парковке и садимся в машину. Мужчина вставляет ключ в замок зажигания, но даже и не думает завести двигатель, чтобы куда-то ехать. Между нами нависло облако тяжелого и угнетающего молчания, которое психологически давит на мозг, заставляя мысли в голове путаться и искать подвохи во всем происходящем.
– На самом деле...
– сглатываю я, глядя на сосредоточенного Стаса, нервно сжимающего руль и смотрящего прямо перед собой, в полумрак больничной парковки. Мой голос непроизвольно дрожит, я сама боюсь своих мыслей.
– Почему ты не закрыл клуб после первого случая с наркотиками?