Ассоциалия. Игра начинается
Шрифт:
Она улыбнулась ему в ответ и снова перевела взгляд на картины.
На первой из них, облачённый в шутовской костюм, стоял арлекин. Он смотрел на игроков, будто бы те были настоящими экспонатами выставки, а не он. Его пёстрый, расшитый в атласный ромбик, комбинезон казался нелепым и смешным. Но вот глаза… Глаза арлекина не могли скрыть всю серьёзность и трагизм его участи. Веселить публику, когда смешной шуткой, когда острым словцом, пряча при этом от посторонних глаз свои искренние чувства — это ли не самое настоящее искусство?
В какой-то момент Вика даже смогла
— А эту картину я видел раньше.
Перед ними, пытаясь удержать равновесие, на небольшом круглом шаре стояла девочка. Переминаясь с ноги на ногу, она подняла руки вверх. По-видимому, девчушка изо всех сил старалась не свалиться со сферы вниз. Сидя спиной к игрокам, за нею наблюдал, скорее всего, её наставник — огромный силач. Широкие плечи его, на фоне худенькой девичьей фигурки, выглядели неимоверно большими и бросались в глаза в первую очередь.
— А эта картина так и называется «Девочка на шаре».
— Слушай, а может быть это Ленка и Виталик?
— Ты думаешь, Манекен загнал бы их в одну карту?
— А почему бы и нет? Они же вместе пропали.
— Всё может быть, — задумчиво протянула Вика и продолжила изучать карту. — Хотя. Нет, я бы с тобой согласилась, если б их поменять местами. Ленке больше подходит образ наставника.
— Ну не скажи. Виталик тоже, знаешь, за пояс кого хочешь заткнуть может.
— Это да. И всё же. Мне кажется, что его дерзость и заносчивость — это всего лишь образ, внешняя оболочка. А на самом деле он совсем не такой, каким хочет казаться. И то, что он вступился за Ленку — прямое тому подтверждение.
— Что будем делать?
Вика задумалась. Перед ней весели ещё карты. Много карт. Но силы её уже были на исходе. Такой мозговой атаки она отродясь не испытывала.
— Я, как и прежде, предлагаю отыскать подсолнухи.
— А если мы их не найдем? Что тогда?
— Тогда… — задумалась Вика, — Тогда будем выбирать из того, что висит здесь. Или вернёмся обратно, на вершину холма.
Илья всё так же держал её за руку. Вместе они направились к следующей двери. Перед ними открылся третий зал.
— А эти картины я видел раньше. Это — Ван Гог!
— Именно! — воскликнула Вика. — Именно он нам и нужен! Ищи картину с подсолнухами.
— А звёздная ночь нам не подходит?
— Звёздная ночь? — Вика подошла поближе, чтобы хорошенько рассмотреть работу кисти выдающегося художника. — Красиво! Цвета такие насыщенные. Смотри, звёзды и впрямь мерцают, как живые.
— И клубы разводов на небе тоже плывут. Не картина, а какой-то гипноз.
— Конечно, Ленка может быть звездой. Во множестве случаев она именно так себя и позиционирует. Но я ассоциирую её с цветком. Ярким, красивым, капризным, любящим жизнь и солнце, цветком. И она, подсознательно, это тоже понимает. Иначе, стала бы Ленка ставить на заставку своего рабочего компьютера фото, где она держит подсолнух в руке?
— Вот это внимание! А какая заставка на моём рабочем компе?
— На твоём? — Вика задумалась, пыталась вспомнить, но. — Я не знаю.
— Жаль.
— Да нет! Что ты! Просто… я подсознательно, да и осознанно тоже, игнорировала тебя.
— Почему? Я не приятен тебе?
Вика усмехнулась и покачала головой:
— Боюсь, что совсем наоборот. Именно поэтому и игнорировала. Ну, или во всяком случае, пыталась это делать. Я всегда отдавала себе отчёт, что между нами ничего не может быть.
— Но-о-о, возможно, если ты не будешь против, мы можем попробовать! Когда вернёмся обратно?
— Возможно, — сказала она и улыбнулась. Подняв глаза, она как будто посмотрела сквозь Илью и воскликнула, — Смотри! Вон они! Подсолнухи!
Вдвоём они подбежали к знаменитой картине Ван Гога. С неё на игроков смотрели двенадцать подсолнухов в вазе. От лёгкого дуновения ветерка, лепестки и листья на карте зашевелились, будто живые.
— А ещё их двенадцать, — с улыбкой, сказала Вика.
— И что это значит?
— А ты помнишь, какого числа у Ленки день рождения.
— Не очень. Знаешь, я вообще даты не сильно запоминаю.
— Двенадцатого, — продолжая смотреть на картину, сказала Вика.
— Я так и думал.
Он хотел ещё что-то сказать, но Вика, вдохнув поглубже, громко крикнула:
— Я выбираю эту карту!
И в ту же минуту на их глазах стала происходить магия. Букет жёлто-оранжевых цветов стал превращаться в копну пышных девичьих волос. Пузатенькая ваза тоже начала вытягиваться в высоту, расти на глазах у изумленных Вики и Ильи. Широкая часть её по обе стороны приобрела очертания бёдер. Вверху, не видимая до этого кайма вазы, стала выравниваться в линию плеч. И вот, с картины на них уже смотрела Ленка Савельева. Шаг, второй. Как будто по невидимой лестнице, она сошла с картины вниз. Пребывая до сей поры в какой-то потусторонней прострации, она смотрела на ребят, пытаясь понять, что к чему. Но пока ей это не сильно-то удавалось.
— Ленка, очнись! — трясла её за плечи Вика. — Посмотри! Это же мы!
— Илья, Вика, — бессознательно проговорила она.
Илья посмотрел на неё и вдруг заявил:
— Все знают, что Савельева — девушка из общества «Динамо».
— Чего?! — воскликнула Ленка, — Да ты вообще кто такой выискался. Ой!
Она остановилась и замолчала. Именно в эту минуту сама Ленка и её друзья поняли, что она вернулась.
— А это ты здорово придумал с обществом, — засмеялась Вика.
— Да. Я просто вспомнил её бурную реакцию, когда Виталик ей тоже самое сказал. В курилке, на одном обеденном перерыве.
— Ах да! Виталик! — вспомнила Ленка и про него. — Ребята, а где же он сам? Мы ведь по той дороге, через красный зал и сад вместе с ним шли.
Вика и Илья переглянулись.
— Значит, что получается? Он тоже здесь? В галерее?
— А я о чём? Так, стоп! А вы как здесь оказались? Вас тоже игра поглотила?
— Меня — да, — сказал Илья. — А вот…
— Меня тоже, — ответила за него Вика.
— Разве?
Ленка посмотрела на них. Засомневавшись в словах Вики и Ильи, она сказала: