Ассорти(р)
Шрифт:
А Маша, эта чистая душа, готова была простить ему всё. Даже – Васаби. Хотя бы за то, что Лёша простил ей Власа. И продолжал прощать. Зная, что они встречаются. От самого Власа. Как уже давно прощала ему и Диану. И – Свету. И лишь обрадовалась тому, что он и Диана наконец-то расстались. Подразумевая «пересидеть» и Васаби. Как очередное «стихийное бедствие», – улыбалась Маша. И даже заявление Лёши, что он «свою Васаби» всё ещё любит, побудило Машу ответить ему лишь то, что она, оказывается, тоже его любит, причём давно:
– С первого же дня знакомства. Или что
Не желала понимать она, что он любит Васаби по-настоящему. А вот Машу…
Но, по её личному убеждению, после того как она вырвала из-за Лёши шесть гнилых коренных зубов подряд, только бы ему не было больно во время её минета, он уже не мог её не любить. Постоянно напоминая ему о том, как до того, как пойти в больницу, она заставляла его практиковать наслаждение этой сладкой болью, с каждым вырванным зубом – всё тоньше и изящнее. Как и она сама!
И уже просто обязан был это делать. Теперь, после стольких жертв! «Как минимум – раз в неделю», настаивала она. И наслаждаться её минетом. Не зря же она…
Снова и снова подымала Маша этот переставший уже быть для Лёши настолько болезненным вопрос. У себя во рту. Подымая его… настроение.
Которое, само по себе, подымалось теперь у Лёши лишь при виде Васаби. Да-да, при одном лишь виде! Хотя и Васаби (которую Ромчик, как кореянку, усмехаясь, из-за её плоского лица называл не иначе, как «сковородка») своими заокеанскими «косыми скулами» играла на его «флейте водосточных труб» (как писал об этом Маяковский 2 , соблазняя девушек своим «студнем»), не хуже Маши, на чешуе зубов которой «прочёл я зовы новых губ»!
2
Здесь и далее: В. Маяковский, «А вы могли бы?
Да что там врать, откровенно лучше! С её идеальными зубами. Хотя Васаби все ещё жила со своим парнем.
Именно это и помогало Лёше в ответ на это держать возле себя хотя бы Машу. С её «жестяным ноктюрном». Уже жалея о том, что так рано отшил Диану. Из-за глупой ревности, что внушила ему Ольга. Собака такая!
И периодически ей звонил, раскаиваясь.
Но Диана делала вид, что недоступна. Ни для него, ни для пожарного, как выяснялось из разговора. Что именно жизнь, подчёркивала она (а не просто связь), с Лёшей и помогла ей наконец-то понять то, что ей пора выходить замуж.
Был ли это намёк, кто знает? Почему Лёша сразу же клал трубку.
И – на Диану.
Встретив её через месяц и увидев – по тому, насколько она стала вновь прекрасна! – искренность её намерений. Поняв, что Диана, ради того чтобы стать серьёзнее, то есть – для своего гипотетического Избранника наконец-то полностью бросила пить и, как следствие, беспорядочные связи. И тут же его отвергла, когда Лёша снова попытался к ней подкатывать, дав ему понять, что он является существенной частью того неадекватного прошлого, с которым
Хотя, если бы Диана бросила пить, как только Лёша начал ей об этом долбить – во время минета – буквально вдалбливая ей в голову этим «орудием труда» свои благие намерения, и оставалась бы после этого столь же красивой, он тоже с не меньшим энтузиазмом стал бы её рассматривать (у себя в воображении) как весьма выгодную партию! И ни за что не поверил бы Ольге, обвинявшей её во всех смертных грехах. Даже если бы это и было правдой. Ради наслаждения её красотой, он простил бы ей всё. Безусловно! Так сильно он ей тогда поклонялся. Особенно – в постели. Отлично понимая, что Ольга ему и не врала вовсе, он прекрасно видел это по микродивжению зрачков её глаз. Его не обманешь!
Сама виновата, понял он, когда Ксюша вышла из машины. Хотя, возможно, судьба приготовила ей кого-нибудь получше. Настолько она теперь красива!
«Ну, почему, почему ты не могла бросить пить ради меня?! Ты мне так нравилась!» – истерично вздыхал о ней Лёша. Впрочем, не особо долго.
Ведь Васаби стала навещать его всё чаще. И чаще. Да и он, соскучившись по ней, начал ездить к ней прямо в офис. Когда её парень работал на основной работе.
И то «давать на клык», как говорил Ромчик, если Васаби опять упиралась и не хотела изменять своему парню, даже – с ним, её флагманским парнем:
– Пойми, твои парни приходят и уходят, а я тебя люблю. То есть – навсегда! – говорил ей Лёша. И неслышно усмехался, когда та молча угукала водителям, отправляя их на заявки, даже не вынимая изо рта его…
– «Чупа-чупс», – отвечала Васаби водителю. Если тот начинал вдруг настойчиво спрашивать о том, что у той во рту, мешая им общаться. – Потом поговорим! – Клала она трубку и снова приступала… к сладкому. Для Лёши.
То, когда у Васаби было более озорное и сговорчивое настроение, он пользовался её благо-склонностью прямо над рабочим столом. Замедляясь, пока она, облокотившись о стол, принимала заявки и передавала их водителям. Чтоб она не постанывала – прямо в трубку, как она любила делать это во время секса. И не могла себя сдерживать, если Лёша не сбавлял темп.
– Да, палец уколола, простите, – извинялась она в трубку. – Нельзя ли немного тише?! – громко говорила Васаби в сторону, оглядываясь назад. Делая вид для абонента, что в офисе слишком шумно. Но давая понять Лёше, чтобы он сбавил темп. И продолжала заискивающим тоном принимать заявку. – Так, где вы, говорите, находитесь? А-а-а? А-а? Да-да-а…
Даже не представляя себе, как сильно его это заводило! Чтобы вновь ускорится, как только Васаби клала трубку, и услышать любимый им её «кошачий концерт».
Пока кто-нибудь из водителей, освободившись рядом, не заходил в офис попить чаю. Ломая им весь кайф! Гремя ботинками по железной лестнице на второй этаж их офиса в пристройке. Чтобы они оправились? Если он заранее не звонил, чтобы Васаби поставила кипятиться воду в чайнике.
И не так кипятилась, увидев его в дверях.
Глупо спрашивая её:
– Для чего вы заперли дверь на ключ?
Ставя их в тупик.
– От таких, как ты, чайников, – улыбался ему Лёша. Чтобы тот всё понял. И отстал.